— Паш, — ткнулась носом мужу в плечо Наташа. — Я принесу, а?
Он мягко взглянул на жену, потом — неуверенно — на Свету с Андреем и опять повернулся к Наташе.
— Думаешь, стоит?
— Угу, — кивнула она.
— Ну давай неси, — вздохнул он. Наташа вскочила и, довольная, выбежала из кухни.
— Ребята, тут такое дело… — Павел смущенно улыбнулся. — Я немного на гитаре бренчу, ну и… пою. Вы как, против не будете, если я пару песенок?.. Уж больно это Наташке моей нравится…
— Ой, да ладно тебе прибедняться! — появилась с гитарой Наташа. — «Наташке нравится»… Да абсолютно всем нравится! Вы, ребята, его не слушайте… То есть, наоборот, послушайте и сами увидите… То есть услышите, — засмеялась она.
Павел легко пробежался по струнам, чуть подкрутил колки.
— Ну что, нашу? — спросил у жены.
— Нашу, Пашенька, — кивнула Наташа.
Он тронул струны и, склонив голову к гитаре, запел чистым, теплым и удивительно красивым баритоном.
Вечер бродит по лесным дорожкам,
Ты ведь тоже любишь вечера,
Погоди, давай еще немножко
Посидим с товарищами у костра…
У Павла был несомненный талант — песня вмиг захватила, согрела душу, пробрала до озноба, и представилось вдруг поразительно явственно: черное ночное небо, тихий треск костра, запах дыма и колючий ковер опавшей хвои под рукой…
А Павел!.. Как изменился Павел! Без следа исчезла его извечная мрачная озабоченность, он безмятежно улыбался, и эта удивительно милая, трогательная, совершенно детская улыбка чудесным образом преобразила его лицо. Он пел, глядя на жену, и в его глазах отблесками того, песенного, костра светилась неизбывная теплота и нежность.
Наташа не пела, а лишь беззвучно шептала слова любимой песни, чтобы не мешать мужу. Она смотрела на него с таким обожанием, с такой искренней и преданной любовью, что Свете вдруг стало стыдно своих недавних глупых и пошлых предположений. Какие, к черту, деньги, какой расчет?! Все стало совершенно ясно как божий день. Вот таким, изменившимся, как по волшебству, завораживающим своим пением и очаровывающим прелестной улыбкой, увидела однажды где-нибудь в стройотряде, у костра красавица Наташа вечно хмурого и невзрачного Пашку. Увидела — и поняла сразу, что это ее судьба! И весь-то ее расчет — в любви да верности…
Песня закончилась, и Света воскликнула:
— Паша, ты чудо! Просто чудо!
— Да, Иваныч, удивил, ничего не скажешь! — поддержал ее Андрей. — Здорово! Прямо душу вывернул!
— Ну, что я говорила! — Наташа сияла от гордости, словно хвалили ее саму.
Павел запел снова. Сначала робко, вполголоса, а потом все смелей и громче ему стали подпевать Наташа с Андреем. Света молчала, не зная слов. Не было в ее жизни стройотрядов, да и костров тоже почти не было… Песни сменяли одна другую — простые, искренние, до краев наполненные трогательной душевной теплотой, теперь столь редкой, почти забытой. Света слушала, затаив дыхание, и щемящее чувство нежности ко всему на свете охватывало ее. Она посмотрела на Ильиных и с удивлением подумала о том, что всего лишь неделю назад эти люди были ей неприятны, даже противны! Но стоило Андрею познакомиться с ними — и на тебе! Угрюмый бритоголовый «бык» со своей красоткой-женой оказались милейшими людьми — умными, добрыми, отзывчивыми. Чудеса, да и только! А, может, это Андрей, как царь Мидас, превращает в золото все, к чему прикоснется?..