— Может, и так, — с высокомерным видом пожал плечами Ник. — Тебе бы парнем родиться.
Алекса вспыхнула. Она невольно стиснула кулаки и тряхнула хвостом:
— А тебе — девчонкой! Все знают, Красавчик, что ты ручки боишься замарать!
Прямое попадание! Ника ее выпад явно уязвил.
— Пора бы тебе стать настоящей девушкой, — отозвался он.
— Как это?
— Краситься. Прихорашиваться. Целоваться с мальчиками.
Алекса ни за что не потратила бы свои бесценные карманные деньги на помаду. Ей трудновато было выкроить деньги даже на обновку, не говоря уже о косметике и духах.
— Пакость! — воскликнула она, изображая, что ее тошнит от всего этого.
— Ты, наверное, и не целовалась-то ни с кем. — В его голосе ясно слышалась насмешка.
Почти все подружки Алексы к четырнадцати годам уже хотя бы раз целовались, в том числе и Мэгги, а у нее от одной мысли о поцелуях все внутри переворачивалось. Впрочем, она лучше умерла бы, чем призналась в этом Нику.
— Еще как целовалась!
— И с кем?
— Тебя не касается. И вообще, я пошла.
— Докажи!
Алекса так и замерла с поднятой ногой. Где-то рядом резко свистнула птица, и Алекса поняла, что приближается к неведомому рубежу. Она вздернула подбородок и с вызовом спросила:
— Что тебе доказать?
— Докажи, что умеешь целоваться.
У нее внутри что-то скользнуло вниз, сердце учащенно забилось, а ладони мигом вспотели. Она скорчила гримасу:
— С тобой?
— Так я и знал.
— Почему я должна с тобой целоваться? Я терпеть тебя не могу!
— Хорошо, забыли. Я просто хотел убедиться, что ты настоящая девушка. Но теперь вижу, что ошибся.
Его слова больно ранили Алексу. Сомнение и неуверенность разом взметнулись в ней, лишний раз подтверждая, что она не такая, как все. И почему она не может быть как Мэгги? Почему ее влекут не мальчики, а живопись, чтение, животные? Может, Ник прав и она неполноценная? Кто знает…
Ник пошел прочь.
— Подожди!
Он остановился и некоторое время стоял не оборачиваясь, словно взвешивая, уважить ли ее просьбу. Наконец он оглянулся и неохотно спросил:
— Ну что?
Алекса заставила себя подойти к нему и заглянуть ему в лицо. Ноги у нее подгибались, тело было словно чужое, а к горлу подступало что-то похожее на тошноту.
— Я умею целоваться. И я… сейчас докажу тебе.
— Отлично. Давай! — Ник вызывающе подбоченился: его всегдашняя поза, означавшая крайнюю скуку.
Призывая киношные воспоминания, Алекса подалась вперед. «Я не должна облажаться! Расслабь губы. Дыши глубже. Голову наклони набок, чтобы не столкнуться с ним носами. Боже, а вдруг я шмякну его в подбородок и пораню до крови? Нет, не надо думать об этом… Целоваться — это же пустяки!»