— Дак он живой или неживой? — выспрашивала старшая по подъезду.
— В коме он, пульс слабый. Больше ничего сказать не могу, я же не доктор, — объяснил зевакам страж порядка. — Свидетели происшествия имеются? Кто-нибудь видел, кто стрелял?
Народ безмолвствовал, одна Клавдия поделилась увиденным:
— Кто стрелял, не знаю, а обнаружила его я! Иду, значитца, с работы, слышу, кто-то стонет, кряхтит. Страшно стало, однако подошла… Он еще ползал, какую-то Ляльку звал. — Она указала на меня. — Не ее! Эту Катериной зовут.
— А выстрелов, выходит, никто не слышал? — Опер поднял со снега гильзу и сунул в пластиковый пакетик.
— Дык кто нончи разберет: пистолет грохнул или мальчишки петардами балуются? — молвил свое слово дед. — Моя собака Дуня волкодава загрызет, а петард и бомбочек энтих проклятущих страсть как пужается!
Отзывчивая Клава, не дававшая мне упасть, выдвинула свою абсурдную версию:
— Я вот что думаю, товарищ начальник. Может, он не звал ту Ляльку, а хотел сообщить, что она в него стреляла? Но кто она, эта злоумышленница, ума не приложу, в наших домах женщин с таким именем нет!
— Нет, Лялька не могла стрелять, Лялька его жена, — слабо возразила я. — Зачем?..
— А-а, не могла, говоришь? — отчего-то разозлилась торговка семечками, лишив меня поддержки, точки опоры, и уперла руки в боки. — Так он же к тебе шел, верно? Отсюда мотив — ревность!
Милиционер стянул с Волкова шубу и, подавая ее мне, сказал:
— Оденьтесь, гражданочка. Это правда, потерпевший к вам шел?
— Ко мне, но Лялька не виновата, она… совсем не ревнивая.
— Ой, поглядите-ка на нее! Где ты неревнивых жен видала? Да любая из нас сопернице бы все зенки выколупала! Строит из себя наивную! — накинулись на меня бабенки, гомонившие на разные лады. Я едва держалась на ногах и тряслась крупной дрожью, старалась плотнее запахнуть полы промерзшей шубы, но мерзла все сильнее. Была как в тумане, как в обмороке, чудилось, что голова кружится именно от какофонии возбужденных голосов. Следователь прикрикнул: «Тихо! Спокойно, граждане! Вы не на базаре», спросил мое имя и адрес, а также данные Волкова. Я отвечала автоматически, не задумываясь и не спуская глаз с Серенького, над которым пульсаром загорались вспышки фотоаппарата. Второй оперативник обыскал его пальто и пиджак, вынул из внутреннего кармана бумажник, и я заметила, что пластиковые карточки на месте, а вот прежняя пухлая пачка наличных пропала. Только в наружном кармане отыскались несколько сложенных мелких купюр.
— Вроде ограбление исключается: деньги и часы целы. Егорыч, погляди, какие у него козырные запонки! — переговаривались инспекторы.