— А к чему все эти дни недели, если «Ракету» всё равно не слушают?
— Есть много средств, — подумал вслух я, — но самое сильное — слово. Но я-то сам сегодня растерял все слова. Расстроился. Вот посмотрите, — и я показал им изуродованную книгу.
— Кто это? Кто? — заволновались брат и сестра.
— Кто? Я уже спрашивал Валерика. Может, вы лучше знаете? Теперь никого в книгохранилище не пущу.
— И нас со Славой?
— Значит, и вас.
— А мы совсем недавно писали сочинение о Настоящем человеке, — вспомнил Слава.
— Знаю…
— И вы думаете…
— Оставь, Слава, я ничего не думаю. Просто огорчился.
В этот день Славу ждали новые неприятности. И опять в библиотеке. Когда он попытался пройти за стеллажи, где за моим рабочим столом верстали стенную газету, ему преградил дорогу Васенька Меньшов.
— Нельзя, — сказал он, расставляя руки, — здесь редколлегия «Вымпела».
— Нельзя? — переспросил Слава, обращаясь не к Меньшову, а, через его голову, к Володе Антонову — редактору, с которым вместе три года выпускал газету.
— Нельзя, редакционная тайна! Впрочем, полюбуйся, — и Меньшов помахал листком бумаги, на котором были нарисованы жабы.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
РЕДАКЦИОННАЯ ТАЙНА
Рассказывает Слава
Редакционная тайна!!! (Три восклицательных знака!) Кто владеет этой тайной? Володька Антонов! Очкастый Володька, с которым вместе мы писали первую заметку. Под волнующим заголовком «Молодцы!» это литературное произведение поместила года три назад стенгазета. А чтобы иметь право написать заметку, я сдал в металлолом свою старую железную кровать.
Когда папа вернулся из Запорожья, где он монтировал цех нового завода, я уже спал на раскладушке. Он сказал: «Выпороть бы тебя! Но поскольку ты отдал кровать из идейных побуждений… спи на раскладушке, пока сам не заработаешь на новую».
В общем, всё обошлось к лучшему — в комнате стало свободнее. Раскладушку на день убираю в коридор.
Володьке проще, у него отец управдом, техник-смотритель. После того как ребята нашего отряда обшарили весь двор, он откуда-то из подвала достал килограммов двести старых водопроводных труб. И наш отряд сдал больше всех металла! Вот и заметка. С тех пор мы стали постоянными сотрудниками стенгазеты. А теперь — бери выше — редакторами: он — стенной, я — радиогазеты.
И после всего этого у очкастого Володьки появились тайны от лучшего своего товарища. От меня… редакционные. Дожили, что называется!
Я никогда раньше не видел снов, ни на старой железной кровати, ни на раскладушке. Вечером принял горизонтальное положение, а утром со звонком будильника — вертикальное. Никаких снов! Папа говорит, что это у нас семейное. Он тоже не признаёт снов. А Светка по утрам не хочет вставать и всё просит: «Дай досмотреть…» Когда идём в школу, всегда рассказывает свой сон. Придумывает или действительно видит?