Постепенно меня окружили все ребята из «Ракеты». Они были возмущены. Если бы ещё писал посторонний человек, а то о «хрипах и радиостонах, доносящихся из репродукторов», пишет сам Васенька — капитан радиорубки. А кроме того, здесь и просто ложь. «Расхвастались!»— писал новоявленный фельетонист. Когда это мы хвастались?..
— Сорвём! — предложил Валерик и уже потянулся к газете.
Я схватил его за руку.
— Что мы этим докажем?
На большой перемене я зашёл в библиотеку. Мне очень хотелось убедиться, такой ли читальный зал, как я его видел во сне.
Такой. Только все предметы поменьше, а кактус словно притворился, что никогда и не был большим. Григорий Павлович уже сидел за своим столом. На столе около него опять лежала изуродованная книга. О книжке я говорить не стал, а спросил:
— На втором этаже были? Читали?
— Читал.
— Разве это справедливо?
— Не всё, но… Ты уж пятый из ребят говоришь об этой заметке.
— Обидно.
— Обидно? Но ты подумай, какая сила в печатном слове. Понимаешь?
Мне казалось, что он поддразнивает.
— Понятно, — ответил я.
— Так что же вы теперь будете делать?
Я посмотрел на Григория Павловича:
— Простите, но это редакционная тайна.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
У МЕНЯ НОВОЕ АМПЛУА
Рассказывает Валерик
Амплуа! Какое красивое слово. Попробуйте произнести его вслух. Амплуа… Амплуа… И подумать только, что ещё вчера я не знал, что это такое. А сегодня…
Всё началось с того, что в субботу, когда я вернулся из школы, мама меня встретила с таинственным видом. Такой вид у неё бывает к моему дню рождения или когда она собирается сделать сюрприз. За обедом пришлось есть в темпе. По заведённому обычаю всякие сюрпризы бывают после обеда.
— Всё, Валерик? — спросила мама. — Тогда получай. — И протянула мне письмо.
Я ещё никогда не получал писем, чтобы на конверте стояло полностью моё имя и отчество. А тут было написано: «Валерию Валериевичу Серёгину». Мне, значит.
Маме, конечно, любопытно было узнать, что в письме. Но ведь письмо личное. Я прочёл и положил его в карман. Вы бы посмотрели, как у неё вытянулось лицо. Но она ничего не сказала, пошла на кухню мыть посуду. А меня отправила гулять.
Сначала во дворе никого из ребят не было. Потом выбежал Слава, размахивая сумкой для продуктов.
— Куда? — спросил я.
— Света за макаронами послала.
Всё-таки удивительно; он старший, а она его за макаронами посылает. Пока я думал, как сообщить важную новость, его и след простыл. Затем прошла Наташа Щагина. Она торопилась на тренировку и едва кивнула головой. Снова пробежал Слава — теперь уже с макаронами и хлебом. Стал накрапывать дождь. Хоть я и знал, что теперь посадят за уроки, решил подняться домой.