Последние слова Павел произнес еле слышно, словно через силу. И отвернулся, пряча глаза.
И почему мужчины так стесняются слез?
– Кажется, я поняла. – Я поднялась с кровати и, нашарив свои тапки, пришлепала к ссутулившемуся Павлу. Легонько погладила его по руке и тихо поинтересовалась: – Тяжело сегодня было, да?
Мужчина молча кивнул, по-прежнему пряча лицо.
– Это я виновата!
– Это он виноват, – глухо, с ненавистью, произнес Павел. – Гизмо. Тварь… Если бы не мама Марфа…
– Ничего, он и так получит по заслугам! И Мартин, но прежде всего – Игорь Дмитриевич, отец Моники, – они оба не позволят Магдалене вытащить своего ублюдка… Ох, прости, – я смущенно прикусила губу, – ведь она твоя мать, а значит…
– Магдалена мне не мать, – глухо процедил Павел. – У меня была, есть и будет только одна мама – Марфа. А эта женщина… для нее я действительно то, что ты сказала. Именно я – ублюдок. Что же касается Гизмо… Это такая скользкая тварь, что полностью уверенным в том, что он не избежит наказания, я не могу. Да и нет для него наказания, адекватного содеянному. Чтобы он тоже дни, месяцы, годы корчился от боли, страха, унижения!
Павел тяжело задышал, кулаки опять сжались, а воздух в палате стал вязким и давящим.
Пропитанным ненавистью и гневом.
– Прекрати! – просипела я, пытаясь продохнуть полной грудью. – Немедленно прекрати психовать, слышишь?! Ты меня сейчас добьешь!
Павел недоуменно посмотрел на меня, вздрогнул и встряхнул головой. Давление моментально исчезло, а Арлекино виновато улыбнулся:
– Прости, а? Просто я не могу спокойно думать о том, что…
– Тогда вообще не думай, – проворчала я, – окружающие целее будут. Что с тобой?
– Черт! – выдохнул Павел, затравленно глядя на дверь палаты. – Черт, черт, черт! Как я не засек?!
– Ты чего тут рогатого призываешь? Что случилось?
Павел вскочил и заметался по палате, затем влетел в санузел и плотно прикрыл за собой дверь.
А в следующее мгновение тихонько приотворилась дверь палаты и в образовавшуюся щель проскользнула Моника.
– Привет! – прошептала девушка, остановившись у двери. – Не прогонишь?
– А надо бы! – Я подошла к гостье, ухватила ее за руку и почти волоком подтащила к кровати: – Садись! А еще лучше – ложись! И жди!
Я нашарила в тумбочке свой мобильник и принялась листать контакты.
– Ты зачем телефон взяла? – нахмурилась Моника, пытаясь слезть с кровати.
– Матери твоей позвонить хочу, – проворчала я, удерживая девушку на месте. – Хватит с меня на сегодня впечатлений, и так полдня промаялась из-за тебя – как ты, что ты. Да и профессор твой настоятельно не рекомендовал нам встречаться. Вернее, беседовать.