Хоуп с тяжелым сердцем поднялась по ступенькам, и одновременно с ней к дому подкатил Финн. Он с виноватым видом вышел из машины, приблизился к Хоуп, взял ее за плечи и развернул к себе лицом.
– Хоуп, прости меня. Я идиот! Просто иногда я ужасно стыжусь, что не могу сделать что то так, как хотелось бы. Мне хочется, чтобы все было по высшему разряду, но так не всегда выходит, и тогда приходится делать вид, что все в порядке. Мне так хочется, чтобы все было хорошо, что я начинаю приукрашивать. — Его признание ее тронуло, доля истины в его словах была. Но как объяснить его вранье про семью, детство и юность? Финн прижал ее к себе и поцеловал. В его глазах стояли слезы, отчего Хоуп совсем растрогалась. Он отдал себя в ее руки и признал, что был не прав.
– Я люблю тебя, Финн, — произнесла она тихо, и они, рука в руке, вошли в дом. — И тебе ничего и никогда не нужно приукрашивать. Я люблю тебя таким, какой ты есть, я ведь полюбила не успешного писателя О’Нила, а тебя — Финна. И мне неважно, каково твое финансовое положение — твои доходы меня не интересуют. Что ты надумал делать с иском?
– Закончить и сдать книги, если получится. Последняя идет очень туго, застрял на несколько месяцев. Мой агент пока пытается тянуть время. Мне только что дали отсрочку на три месяца, но без нового контракта мне труба. Я на мели, ни гроша в кармане! Слава богу, ты выкупила дом. Если бы пришлось платить ренту — вообще зубы на полку. И дом моих предков оказался бы в руках чужих людей. — Финн снова лгал, но с этой ложью она еще могла примириться. Раз ему так важно выглядеть в ее глазах человеком благородного происхождения — пускай, она готова позволить ему сохранить лицо. Он стыдится своего нищего детства. По сравнению с ее безоблачным детством, проведенным в Нью-Гэмпшире, у него был сущий кошмар. Только бы он не обманывал ее в сегодняшней жизни. Конечно, Хоуп догадывалась о его финансовых затруднениях, когда выяснила, что Финн не вносит даже символической платы за аренду. Она понимала: если бы он мог, то платил бы. Получалось, что все его обманы — из чувства стыда и неловкости? Ах, как ей хотелось в это верить!
– Что ж, по крайней мере, о деньгах тебе нет нужды беспокоиться, — ободряюще проговорила она. — Эти расходы я могу взять на себя. — На самом деле все другие расходы уже давно были на ней, правда, суммы были намного меньше.
– А мне что прикажешь делать? — удрученно спросил Финн. Они вошли в дом, разделись и повесили пальто в шкаф в прихожей. — Клянчить у тебя деньги на карманные расходы? Даже газету не на что купить! Без контракта я погиб. — В его словах слышалась горечь, но он хотя бы перестал злиться.