В доме была длинная галерея, увешанная внушительными фамильными портретами, и мрачный холл с гобеленами и старинной мебелью. Света было мало, и Хоуп с трудом могла разглядеть картины. Уинфрид пошел за ее багажом, а Кэтрин удалилась готовить чай. По обе стороны галереи располагались комнаты, обставленные солидной старой мебелью. Хоуп приметила несколько прекрасных обюссонских ковров в приглушенных тонах, давно ждущих реставрации. Сквозь высокие и широкие окна лился свет. Старинные портьеры потускнели и были заметно потерты.
Столовая была огромной, по словам Финна, за стол можно было усадить человек сорок, а тяжелые серебряные канделябры невероятных размеров были начищены до зеркального блеска. За столовой следовала библиотека с несметным множеством книг. Финн повел Хоуп по внушительной лестнице на второй этаж, где располагались шесть спален, небольшие гардеробные и гостиные. Во всех комнатах мебель была зачехлена, занавески на окнах плотно зашторены. И наконец они поднялись на третий этаж, где, собственно, и обитал Финн. Здесь было очень уютно. Комнаты были небольшие и светлые, света больше, а мебель и ковры — в лучшем состоянии. Штор на окнах не было, и в комнатах было светло, несмотря на пасмурный день. Финн заблаговременно разжег камин и поставил в каждой комнате вазы с полевыми цветами. Уютная спальня с широкой кроватью под балдахином, несомненно, принадлежала хозяину. И, как и в его лондонском доме, повсюду были книги, книги, книги, и больше всего — в комнате, служившей Финну кабинетом.
Через несколько минут в гостиной появилась Кэтрин с серебряным подносом в руках. На подносе стоял серебряный чайник, блюдо с традиционными британскими бисквитами и молочник с густыми сливками. Она с улыбкой поставила поднос на стол и бесшумно вышла.
– Что скажешь? — поинтересовался Финн. Все эти дни его тревожил вопрос: понравится ли здесь Хоуп и не сбежит ли она через несколько дней. Сам он свой дом обожал, Финн уже привык к запустению и не торопился приводить его в идеальный порядок. Финн боялся, что Хоуп особняк покажется чересчур мрачным и она не захочет остаться. Но вопреки его ожиданиям Хоуп улыбалась и протягивала ему руки.
– Никогда не видела дома красивее этого, — искренне призналась она. — А тебя я люблю больше жизни! — От этих слов Финна захлестнула волна любви и на глаза навернулись слезы.
– Я знаю, над ним еще надо поработать, — сказал серьезно Финн. Хоуп рассмеялась.
– Поработать, конечно, придется, но спешить, по моему, некуда. У тебя наверху очень уютно. Потом устроишь мне обстоятельную экскурсию? Слишком много впечатлений сразу. — Хоуп хотелось осмотреть особняк без спешки и, чем возможно, помочь Финну в устройстве дома.