Это к вечеру уже смекнули, что делать, Егорыч смекнул, ну, Егорыч мужик башковитый, чтобы он да не смекнул! У Дороги сел, мы уж грешным делом подумали, в стену самоубиться хочет, ан нет, видим – хоп, хоп, на дороге чегой-то ловит, глядь – то хлеба каравай, то масла кус, то сала шмат.
Тут-то и смекнули, а на хрена поле вообще, если Дорога есть?
Сегодня подфартило.
Оно и ясно, если долго не подфартывает, пора бы уже и подфартить. Три дома сразу прикатили по Дороге-то, только и успевали вытаскивать, задолбались все. Третий дом, правда, с Дороги не утараканили, добротный такой, о трех этажах, пока тащили, давай, сюда, на меня, тяни, он хоп – искрами рассыпался, и вот уже дома нет, одни спирали серебристые в воздухе мерцают.
Ну, ясен пень, Дорога, она Дорога и есть, хрен пойми, чего от нее ждать-то.
А наутро еще круче подфартило.
Егорыч загинул. Мы уж собрались, жребий тянуть стали, кому дом Егорычев достанется. Мне жребий выпал, другие все исшипелись, ну на хрена тебе домище такой, вон, у Витюхиных мал-мала-меньше… Ну и ладно, старый свой домишко Витюхиным сдавать буду, все прибыль… А дом так не дам, если добро к тебе в руки само пришло, неужто выпустишь?
Стал я Егорычевы бумаги разбирать, тут-то понял, дело нечисто. Мы-то мозговали, что он с горя об стену самоубился, сыновей потерял, а жена с землички оступилась. Ан нет. В доме бумажек до хренища, всякие штуки написаны, аз, буки, веди, ехали медведи… Интрегалы, переделы, иксы с игреками… Все про Стену-то, что за Стена-то, да что там за стеной. Ах ты, думаю, мы парней за такое дело розгами лупим, чтобы в Стену не ухлестали, а сам-то…
Так-то не понял я ни хренушки, одно в душу запало, жирнехонько так нацарапано поперек страницы, Стена, дескать, это начало…
Ясное дело, с мозгов спятил, а вроде башковитый мужик был. Ну, ясен пень, которые башковитые, те с мозгов и спячивают…
Сегодня подфартило.
Так фартануло, дальше некуда. Никогда такого не было, весь день, вот как с утра и до вечера по Дороге добро всякое так и прет. То месяцами ждешь, хоть бы чего хорошее, все какая-то галиматья-чертовщина едет, а тут на тебе! Одежи до хренища, мебели, штуки всякие, ковры, картины, жрачки столько никогда не видел, век не пережрать. Ну мы с Илькой вообще задолбались все это добро с Дороги стаскивать. А с кем еще, только и остались в мире, что я да Илька, которые с мозгов не сбрендили, остальные все в Стену ухлестали, как дурь какая мором пошла…
Под вечер уже уходить надумали, на ногах не стоим, глядь – чего-то там блестит на Дороге, Илька туда, вижу, трон золотой тащит. Матерый такой тронище, и подушечка на нем бархатная. А Дорога-то в том месте дрянная, полшажочка до бездны. Я ему давай орать, ты обожди, дай подсоблю, да какое там… Себе самостийно он, что ли, хотел этот трон приспособить… Только вот с ним вместе в бездну и сколдыбасился.