С другой – язык, конечно, был один. По крайней мере в любой республике на русском говорили все. Однако местный колорит тоже обязательно присутствовал.
Так, проезжая по совсем уж забытой цивилизацией сибирской глубинке, пробеговцы вдруг увидели весьма странное объявление – «Позы». Реклама была выполнена старым солдатским способом: краска, кисть и грязная серая стена покосившейся избы.
Сложно было предположить наличие в ней стрип-клуба.
Но в следующей деревеньке из десяти покосившихся изб такая же надпись была на крошечном самопальном кафе с фанерными стенами и фанерными же столами. И теперь предлагались не просто «позы», а «горячие позы»!
Ефим по рации упросил лидера, чтобы тот остановился у заведения. Его журналистский инстинкт не позволял проехать мимо ТАКОГО!
«Позы» оказались огромными пирожками с мясом. Это расстроило охочего до порносенсаций Береславского, но когда он откусил от горячего, пышущего жаром и чудными ароматами поза, то был вознагражден сполна.
– Иногда это даже лучше секса, – сказал он Доку, вновь устраиваясь за рулем. И тут же слегка опечалился: с каждым годом это «иногда» будет учащаться, пока не заменит секс полностью.
А потом еще и жирные пирожки исчезнут. Перевоплотятся в геркулесовую кашу.
Впрочем, одна радость в этом печальном эволюционном процессе оставалась – и здесь нашел-таки лазейку Береславский: утраченного секса не будет жалко, потому что нельзя жалеть о том, чего не хочется.
То ли от этой сентенции, то ли от понимания того, что он вряд ли доживет до «геркулесовой эры», взгрустнувший поначалу Ефим успокоился и повеселел.
Заправлялись в среднем два раза в день. Заправок было много. Конечно, не все современные, с электроникой и «многорукими» колонками. Но бензин был везде, и даже время от времени сливали в баки содержимое запасных канистр, чтоб топливо не осмаливалось от длительного хранения. Однако канистры все равно заполняли: самые глухие места были еще впереди, и бдительности терять не следовало.
Кстати, с их канистрами – третьего экипажа – произошел прикол: в них втекало только по пятнадцать литров. А написано на каждой – двадцать. Поэтому Береславский купил еще одну – десятилитровую.
На заправках Ефим вел себя как обычно. То есть как свинья. У него всегда находилось какое-нибудь наиважнейшее дело, чтобы доверить честному и ответственному Доку процессы затоваривания бензином и подкачки шин.
Впрочем, Док особо не обижался. Он с первого дня оценил талант Береславского по увиливанию от простых и неинтересных, на его взгляд, дел. И не возмущался, причем по двум причинам сразу.