— Ограниченное? Насколько ограниченное?
— Есть порог… Они начинают болезненно осознавать эти изменения. Испытывать страх. Бояться самих себя. Ненавидеть себя. Эта ненависть растет… пока не происходит психологический взрыв.
— Психологический взрыв? Это еще что за чертовщина? — И тут до меня дошло. — Самоубийство?
— Хуже. Насильственное… бешеное самоуничтожение. Мы видели… достаточно таких случаев. Ты понимаешь, что это означает?
Я сказал:
— Когда они саморазрушаются, то перестают быть носителями ретровируса. Чума ограничивает сама себя.
Судя по звуку, Фрэнк Фини сломал либо столик, либо стул, стоявшие у стены столовой. Я догадался, что второй помощник сметает с полок кабинета Сашины пузырьки с витаминами и травами. Они давали нам урок. Учили уважать закон.
— Так что большинство выкарабкается, — сказал Мануэль.
«Но кто из нас попадет в меньшинство?» — подумал я.
— Животные тоже. Они самоуничтожаются.
Он посмотрел на меня с подозрением:
— Признаки есть. Что ты видел?
Я подумал о птицах. Крысах «веве», которые были давно мертвы. Стае койотов, тоже близких к пороговой величине изменений.
— Почему ты рассказываешь мне об этом? — спросил я.
— Чтобы ты бросил это дело, черт побери. Предоставил его профессионалам. Людям, которые знают, что они делают. Людям, которые имеют на это полномочия.
— Тем самым «яйцеголовым»? — осведомился Бобби.
Мануэль ткнул дубинкой в нашу сторону.
— Можете считать себя героями, но вы только путаетесь под ногами.
— Я не герой, — заверил я.
Бобби сказал:
— А я, черт побери, всего лишь тупой серфер, любитель солнца и пива.
— Здесь слишком многое поставлено на карту, чтобы позволять каждому вести расследование на свой страх и риск.
— А как дела с отрядом? — спросил я. — Обезьяны не самоуничтожаются.
— Это другие обезьяны. Они созданы в лаборатории и есть то, что они есть. Их предназначили для определенной цели, и они родились такими. Они могут «превратиться», если окажутся чувствительными к мутировавшему вирусу, но могут и не ощутить его. Когда здесь все кончится, когда одни будут вакцинированы, а другие самоуничтожатся, мы выловим и уничтожим отряд.
— До сих пор это не удавалось, — напомнил я.
— Нас отвлекали более важные вещи.
— Ага, — вставил Бобби. — Что может быть важнее уничтожения мира?
Не обращая на него внимания, Мануэль сказал:
— Как только кончится эта заваруха, настанет очередь отряда… Его дни сочтены.
Фини перешел из гостиной в смежную с кухней столовую, включил свет, и я отошел подальше от приоткрытой двери.
На пороге двери, ведущей в коридор, появился второй помощник. Я раньше не видел этого человека. Мне казалось, что я знаю всех полицейских в городе, но, видимо, те, кто тайно финансировал уивернских мудрецов, подбросили деньжат на подкрепление.