— Да, — сказал Рузвельт, почесывая кошку под подбородком. — В бункере. Тайно снабжаясь каждые полгода.
— Ты знаешь, где это? — спросил я Мангоджерри.
— Да. Она знает. В конце концов, именно оттуда она и вышла, — сказал Рузвельт, опустившись на стул. — Сбежала оттуда… в ту ночь. Но если Орсон и дети находятся в Дыре, ни попасть к ним, ни вывести их оттуда нельзя.
Мы мрачно умолкли.
Мангоджерри подняла переднюю лапу и начала лизать ее, прихорашиваясь. Она была умна, знала правду, могла идти по следу, была нашей последней надеждой, но оставалась кошкой. Мы полностью зависели от товарища, который мог в любую минуту отхаркнуть кусок шерсти. Я не смеялся и не плакал только потому, что не мог сделать это одновременно.
Наконец Саша взяла инициативу на себя:
— Если у нас нет шансов вытащить их из Дыры, будем надеяться, что они в какой-то другой части Уиверна.
— Главный вопрос остается в силе, — сказал я Рузвельту. — Согласна ли Мангоджерри помочь нам?
Кошка встречалась с Орсоном только однажды, на борту «Ностромо», в ночь смерти моего отца. Похоже, они понравились друг другу. Кроме того, они были созданы в одной и той же лаборатории, занимавшейся повышением интеллекта, и если моя мать в каком-то смысле доводилась матерью Орсону, который был сыном ее ума и души, то эта кошка тоже могла считать ее своей покойной матерью, своей создательницей, которой она была обязана жизнью.
Я сидел, крепко обхватив ладонями пустую чашку, отчаянно веря в то, что Мангоджерри не разочарует нас, перечисляя причины, по которым кошка обязана присоединиться к нашей экспедиции, и готовился сделать невероятное и бесстыдное заявление, что Мангоджерри — моя духовная сестра, а Орсон брат, что это дело семейное и что Мангоджерри должна выполнить свой долг. И тут я невольно вспомнил слова Бобби, сказанные им о прекрасном новом мире, населенном разумными животными и похожем на мультфильмы про утенка Дональда. Несмотря на всю внешнюю привлекательность этого мира, жизнь в нем может грозить страшными физическими, моральными и духовными последствиями.
Когда Рузвельт сказал «да», я так лихорадочно придумывал аргументы против ожидавшегося отказа, что не сразу понял слова нашего друга-переводчика.
— Да, мы поможем, — объяснил Рузвельт, видя, что я тупо хлопаю глазами.
Мы заулыбались так, что наши лица стали похожими на блюдо с crustulorum.
Потом Саша подняла голову, посмотрела на Рузвельта и переспросила:
— Мы?
— Вам может понадобиться толкователь, — сказал Рузвельт.
Бобби пробормотал:
— Чемпион впереди, а мы за ним.
— Это может оказаться не так просто, — ответил Фрост.