Бобби сказал:
— Мы знаем, что там опасно.
— Она говорит не об опасности, — объяснил Рузвельт. — Это… это что-то вроде предвидения.
Мы сидели молча и смотрели на Мангоджерри, которая имела вид кошки, высеченной на египетской пирамиде. Наконец Саша спросила:
— Вы хотите сказать, что Мангоджерри ясновидящая?
— Нет, — ответил Рузвельт.
— Тогда что вы хотите сказать?
Все еще глядя на кошку, которая теперь смотрела на свечу, словно читала будущее в чувственном танце пламени, Рузвельт ответил:
— Кошки знают правду.
Мы обменялись недоуменными взглядами.
— Что именно они знают? — спросила Саша.
— Правду, — ответил Рузвельт.
— Какую?
— Которую знают.
— Какой звук можно издать, хлопая одной ладонью? — задал риторический вопрос Бобби.
Кошка навострила уши и посмотрела на него так, словно хотела сказать: «Ну вот, наконец-то ты понял».
— Эта кошка начиталась книг Дипака Чопры, — сказал Бобби.
На лице Саши была написана досада. Та же досада ощущалась в ее голосе.
— Рузвельт…
Когда Фрост пожал массивными плечами, я физически ощутил, что над столом пронесся кубический фут воздуха.
— Дочка, общение с животными — это не разговор по телефону. Иногда все ясно как на ладони. А иногда… загадочно.
— Ну, — промолвил Бобби, — если эта мохнатая мышеловка думает, что у нас есть некоторые шансы найти Орсона и ребятишек, то есть ли у нас шансы вернуться сюда живыми?
Рузвельт левой рукой легонько почесал кошку за ухом и погладил по голове.
— Она говорит, что шанс есть всегда. Безнадежных дел не бывает.
— Значит, пятьдесят на пятьдесят? — спросил я.
Рузвельт улыбнулся:
— Мангоджерри говорит, что она не букмекер.
— Значит, — заключил Бобби, — самое худшее, что может с нами случиться, — это то, что мы все пойдем в Уиверн и там погибнем. Я был готов к этому с самого начала, так что все в порядке. На миру и смерть красна. Я готов.
— Я тоже, — сказала Саша.
Рузвельт, как видно, все еще разговаривавший с кошкой, которая мурлыкала и терлась о его руку, снова прося себя погладить, спросил:
— А вдруг Орсон и дети там, куда мы не можем войти? Вдруг они в Дыре?
Бобби ответил:
— Правило большого пальца: «Любое место, называемое Дырой, не может быть хорошим местом».
— Так они называют место, оборудованное для генетических исследований.
— Они? — спросил я.
— Люди, которые там работают. Они называют его Дырой, потому что… — Рузвельт наклонил голову набок, как будто прислушивался к чьему-то тихому голосу. — Ну, как я догадываюсь, одна из причин заключается в том, что оно находится под землей.
Я обнаружил, что обращаюсь к кошке:
— Значит, где-то в Уиверне действительно продолжаются работы?