Я осмотрел Орсона. Он дышал, но неглубоко. Его передние и задние лапы тоже были связаны проволокой. Самодельный проволочный намордник сжимал челюсти, и пес мог только слабо поскуливать.
— Сейчас, брат, — срывающимся голосом сказал я, гладя его бок.
Доги шагнул к заслонке и крикнул находившимся в тоннеле Саше и Рузвельту:
— Нашли! Все живы!
Они ответили восторженным криком, но Саша велела нам поторопиться.
— Как только, так сразу, — заверил ее Доги. — Держи ушки на макушке. — Действительно, в этом лабиринте нас могло ждать кое-что похуже, чем Рандольф с Конрадом.
У карточного стола стояли два саквояжа, два рюкзака и сумка-холодильник. Рассудив, что все это принадлежит тандему убийц, Доги стал искать в них плоскогубцы или какой-нибудь инструмент, с помощью которого можно было бы освободить ребятишек, потому что проволоку закрутили так тщательно, что распутать ее было невозможно.
Я осторожно снял изоленту со рта Джимми Уинга, и мальчик тут же сказал, что хочет пи-пи. Я ответил ему, что тоже хочу пи-пи, но нужно немного потерпеть, а таким крутым парням, как мы, это пара пустяков. Джимми серьезно кивнул в ответ.
Шестилетние двойняшки Стюартов Аарон и Энсон вежливо поблагодарили меня, когда я освободил им рты. Энсон сообщил мне, что два подонка, без сознания валявшиеся на полу, плохие люди. Аарон, оказавшийся более дерзким на язык, обозвал их «дерьмоголовыми», и Энсон предупредил брата, что, если он произнесет это слово при маме, его вздуют.
Я ждал слез, но, видно, эти малыши уже истощили их запас. Большинство ребятишек обладают удивительной стойкостью. Мы редко понимаем это, потому что смотрим на детей сквозь розовые очки сентиментальности и тоски по прошлому.
Семилетняя Венди Дульсинея была копией своей матери Мэри. Та не смогла научить меня играть на пианино, но я был в нее по-детски влюблен. Девочка захотела поцеловать меня, и я с радостью принял этот поцелуй. А потом она сказала:
— Собачка умирает от жажды. Дайте ей попить. Они нас поили, а ее нет.
В уголках глаз Орсона запекся гной. Пес выглядел слабым и вялым, потому что стянутая проволокой пасть не давала ему потеть. Собаки выделяют пот не через поры в коже, а главным образом через язык.
— Все будет в порядке, брат, — пообещал я. — Сейчас мы уйдем отсюда. Держись. Едем домой. Мы едем домой. Ты и я. Уходим.
Порывшись в багаже убийц, Доги нашел монтерские плоскогубцы с острыми краями, сел рядом со мной на корточки, перекусил проволоку на лапах Орсона, снял ее и отбросил в сторону. Чтобы справиться с намордником, потребовались ловкость и время. Я продолжал бормотать псу, что все будет хорошо, чудесно, замечательно, по первому разряду. Не прошло и минуты, как с ненавистным намордником было покончено.