— Штаны у меня сухие, — заметил Бобби.
— Потому что ты не умирал. — Я повысил голос. — Это значит, что ты никогда не мочился в штаны!
— Мочился, — сказал Джимми Уинг.
Чувствуя мое состояние, Рузвельт сказал:
— Успокойся, сынок.
Орсон поставил лапу на мою кроссовку, намекая, что я должен слушаться Рузвельта.
Доги спросил:
— Если он никогда не умирал, почему мы помним, что он умирал?
— Не знаю, — несчастным тоном ответил я.
Казалось, лифт приклеился к этажу Б-2. Внезапно двери открылись, хотя Доги нажимал только на кнопку «Г».
Может быть, дети не видели того, что происходило в коридоре, но мы, стоявшие впереди, оцепенели от ужаса. За порогом нас должны были ждать стены, либо ободранные до голого бетона, либо оборудованные, как несколько лет назад. Вместо этого мы увидели ландшафт. Тлеющее красное небо. Маслянистые черные грибы, образовывавшие искривленные скопления, отдаленно похожие на деревья; из вздутых узлов на стволах тек мерзкий темный сок. С некоторых ветвей свисали такие же коконы, как в бунгало Мертвого Города, — блестящие, жирные, чреватые злобной жизнью.
Мы на мгновение застыли. Со стороны фантастического ландшафта не доносилось ни запаха, ни звука, и я начал надеяться, что это всего лишь видение, а не физическая реальность. Но затем мое внимание привлекло какое-то движение за порогом, и я увидел, как косяк двери ощупывают трепещущие красно-черные усики ползучей лианы, прекрасные и опасные, словно гнездо только что вылупившихся коралловых змей. Они росли, как в документальном фильме, снятом на высокой скорости, и тянулись в кабину.
— Закрой дверь! — гаркнул я.
Доги нажал на кнопку «закрывание дверей», а затем на кнопку «Г».
Дверь не закрылась.
Когда Доги снова нажал пальцем на кнопку, что-то затмило потусторонний красный свет не далее как в метре от нас, наплывая слева.
Мы схватились за оружие.
Это был человек в биозащитном костюме. На лбу его шлема было выведено «Ходжсон», но лицо было лицом обычного человека, не изъеденным паразитами.
Мы были в прошлом и одновременно на другой стороне. Хаос.
Извивающиеся усики черно-красной лозы диаметром с дождевого червя свесились на коврик лифта.
Орсон понюхал их. Усики поднялись, как кобры, готовые вцепиться ему в нос, и пес отпрянул.
Чертыхаясь, Доги треснул кулаком по кнопке «закрывание дверей», а затем снова по кнопке «Г».
Сверхъестественную тишину и оцепенение нарушил ворвавшийся в кабину ветер. Он обогнул нас и вылетел наружу, словно был живым существом.
Стараясь не наступить на усики лианы, которые могли пробить подошву и вонзиться в пятку, я бешено рванул дверь налево. Она не сдвинулась с места.