Таким образом возникает тот высочайший вид временной концентрации который Хайдеггер метко обозначил понятием "решимость". Это есть форма подлинной временности где мгновение обретает окончательную и безусловную ценность. То, что должно было быть рассмотрено уже в обсуждении вопроса о смерти, обретает свое полное значение лишь в настоящей связи.
В "решимости" достигается такое состояние человеческой жизни, в котором абсолютная внутренняя ценность отдельного мгновения делается независимой от его временного протяжения. Строго говоря, нельзя даже говорить о состоянии, поскольку речь идет о совершающемся в мгновении процессе, чья сущность заключается именно в напряженнейшей деятельности. "Решимость", следовательно, означает такой склад подлинного человеческого бытия, где деятельность получает свой смысл более не из какой-либо требующей достижения цели, но неколебимо несет этот смысл в самой себе. Речь идет о предельной напряженности человеческого бытия, в котором оно вырывается из состояния прежней сумеречности (das Dahindammern) и самоизгнанности (das Sichtreibenlassen) и соединяет все свои силы в единое активное острие. Свое собственное бытие, рискующее разрушиться в огромном количестве предоставляющихся возможностей, человек собирает в определенном результате, обретающем окончательный смысл исходя не из достижимого (или же, возможно, и недостижимого) успеха, но исключительно из безусловности самой вовлеченности.
Как и в других разделах, здесь нужно остерегаться излишнего следования весьма подробно разработанному хайдеггеровскому анализу, постоянно оказывающемуся соблазнительным для данного изложения, когда оно соприкасается с логичностью развития его мысли и проницательностью его выводов. Общая картина экзистенциальной философии была бы в этом случае перегружена по части своеобразного дальнейшего онтологического развития у Хайдеггера. В этой связи хайдеггеровский анализ временности должен служить примером лишь в той мере, в какой тем самым вообще может стать отчетливой сущность экзистенциального понимания временности. Последнее же определяется единственно специфическим экзистенциальным переживанием времени и его истолкованием в экзистенциальной философии.
И здесь существенным оказывается отчетливость выделенного предельно заостренным образом мгновения (120). Эти идеи по поводу точечности экзистенциального мгновения, посредством которых оно выдается из непрерывности текущего времени, а также вытекающие отсюда следствия для выстраивания некой "критической" в экзистенциально-философском смысле этики с предельной последовательностью продумал до конца в своем "Настоящем" Гризебах. О дискретном характере мгновения там говорится следущее: "Это сегодня не есть более момент континуальности, но является помехой для любой континуальной величины, опорой любого сущностного проявления в скуке бесконечного времени"