Теперь он смог с нею спорить.
– Она достойна была поисков. Ради нее можно было отказаться от всего.
– Вы уже потеряли ее, – продолжал голос Эйприл. – Вы потеряли ее, когда она ушла от вас, выросла и ушла, чтобы жить своей жизнью. Вы искали свою фантазию.
– Живого человека, а не фантазию. Она могла выжить. Была вероятность.
– Никаких шансов, и вы это знали. Вы искали фантазию, потому что не смогли смотреть в глаза жизни.
– У вас было по-другому. Вы похоронили своих мертвых.
– Да. – В ее голосе звучали теплота, и горечь, и сила. – Я похоронила моих мертвых.
Он отвернулся от нее, от ее обвинений, от ее боли к морю прошлого. Ночью прошел дождь – он вспомнил, что слышал, как он стучал в окна отеля, – а утро было чистым и свежим, бриллиантово-ярким. Джейн бежала перед ним, подбирая цветы. Он шел за нею. Он поселится здесь, думал Мэтью, и она будет с ним несколько лет, а потом воспоминания о ней…
Голос Эйприл:
– Вы опять охотитесь за фантазией. И тогда тоже.
– Реальность, а не фантазия. Я знал, что потеряю ее. Я был готов к этому.
– А потом?
– Потом? Ничего.
– Именно поэтому я вас презираю.
Море, подумал он, захватывающая сердце красота, удовлетворение. Стоять и смотреть на него бесконечно, а рядом маленькая молчаливая фигура. Хотя тело ее лежит далеко под спокойной водой, присутствие ее стало реальным…
Он снова посмотрел вперед, пришел в себя и понял. Не Джейн, и Билли в недоумении смотрит на море, по-прежнему дрожа на теплом солнце. Мэтью привел свою фантазию на рваный край земли и увидел, как она рухнула вниз. Но это уже неважно. Важно то, что мальчик болен.
Дорога вела вниз, и солнце грело их, но в этот день они сумели пройти назад совсем немного. Билли устал, он жаловался на боль в ногах. Они останавливались на отдых через все более короткие промежутки, и наконец, на заходе, Мэтью решил, что мальчику нужно поспать. Поблизости виднелась большая груда развалин. Усадив мальчика поудобнее, Мэтью отправился туда на поиски. Похоже, что тут еще никого не было.
Но по мере того, как проходило время, находки становились все менее и менее пригодными. Одеяла с ярлыком Харродса, но влажные и грязные, покрытые на сгибах плесенью. Если их выстирать и высушить, они еще могут пригодиться. Сейчас же они бесполезны. Груда банок, но большинство лопнуло и проржавело, этикетки от влаги сгнили, и прочесть их невозможно. Запах смерти уступил место влажному запаху гнили. Смерть по-прежнему была видна, но уже чистотой костей. Скелет в изорванной грязной сгнившей красной пижаме, вжатый в обломки кровати. Мэтью уже отвернулся, но тут разглядел блеск металла: пальцы, с которых исчезла плоть, сжимали зажигалку.