— Слышь, Вен, этот парень у тебя мелкий больно. Крепи не крепи, а захочет, так вытащит башку.
Доктор спокойно пожал плечами:
— Он себе не враг. Ошейник снимать не будет.
Серёжка опустил голову. Плохо же Вен его знает. Будь они в том городе, где Меро купил Шипучку, мальчишка при первой же возможности снял бы обруч и дал стрекача. Другое дело, что здесь он убегать и вправду не будет.
— Все они себе не враги, — растерянно произнес стражник. — А только порядок быть должен.
— Должен, — согласился Вен. — Иди, докладывай Клюнсу, пусть решает.
— Мне что больше всех надо? Ты старший, ты и должен…
— А я не вижу, о чём тут говорить, — подвёл итог доктор.
Стражник со злобным свистом втянул в себя воздух, но спорить не стал. Вен, посчитав вопрос исчерпанным, пошел к воротам школы. За ним, попарно, ребята в ошейниках. Стражники плелись сзади.
— Они тоже пойдут? — тихонько спросил Серёжка у вставшего с ним в пару Ринка. Тот кивнул.
— Так положено. И чтобы кто-то из нас не убежал и ещё на всякий случай. Порт — место такое, опасное. Чужим там просто так лучше не шататься. И ты никуда не отходи и ошейник не снимай. Пока ты в нём, видно, что ты — чужая собственность. А если снимешь — просто мальчишка.
— Ну и что? — удивлённо спросил Серёжка, искренне не понимая, что страшного в том, чтобы быть просто мальчишкой. Ринк посмотрел ему прямо в лицо внимательным взглядом, почему-то вздохнул, и непонятно ответил:
— У вас в деревне, наверное, ничего. А здесь ты — чужой. Поэтому лучше не пробуй.
Серёжка пожал плечами.
— Очень надо.
Чего тут не понять. Порядки у них такие: чужих бьют. Серёжка слышал, что такое бывает, особенно в больших городах: ребята дерутся улица на улицу или район на район. Или пионерлагерь против деревенских. Правда, сам он не разу в такой драке не участвовал, но не могут же разные истории просто так рождаться. Другое дело, что, опять же по слухам, драки были честные: стенка на стенку, один на один и лежачего не бить. Но после того, что он пережил в этом мире, в честность местных ребят ему не очень верил. В общем, снимешь ошейник, отойдёшь в сторону — могут отоварить всей кодлой на одного. Только снимать его Серёжка не собирался. Хватит уж искать приключений на свою шею, и так всё тело болит и глаз толком не открывается.
А Ринк мог бы и прямо сказать, в чём дело, а то навёл таинственности…
— Слышь, Шустрёнок, ты чего молчишь?
— Чего-чего… Губы у меня болят после ночного разговора с вами, вот и молчу.
Ринк скользнул взглядом по кровавой корочке на Серёжкиных губах, виновато моргнул и замолк. Так и молчал почти всю дорогу до порта.