— Не страдать, а наслаждаться жизнью на основе либерально-демократических принципов, — гнул свою линию Мурманцев.
— Вот пусть сами ей и наслаждаются, если им так нравится. А к нам со своими советами не лезут, — заявил Серёжка.
Остальные поддержали его согласными восклицаниями. И только Шаров как-то неуверенно мотнул головой.
— Что, Николай, тебе эти ценности по душе пришлись? — подметил это Игорь.
— Нет, конечно. Уроды они, и ценности у них уродские. Вот только Виктор Андреевич… доктор Стригалёв… он не такой. Он тётку Нюру оперировал… шесть часов подряд операция шла. И Кузьму почти столько же…
— Видишь ли в чем дело, Николай. Науки человека человеком не делают. Можно изучить всю математику, и быть последней сволочью. А можно её вовсе не знать, но быть настоящим человеком.
Никита возмущенно фыркнул, но возражать не рискнул. Возразил сам Шаров:
— Да я не про науку говорю.
— А про что?
— Про то, сколько сил у него уходит. Я ж говорил, он несколько часов подряд оперировал. А потом ещё сколько после операции следил. Это у врачей называется "вести послеоперационный период".
Как любой мальчишка, Колька любил ввернуть в разговоре случайно запомненный сложный термин: это создавало впечатления глубоких знаний по обсуждаемому вопросу.
— Я знаю, как это называется, — сухо заметил Игорь. По его мнению, этой фразы было вполне достаточно, чтобы Николай вспомнил о том, что одна из профессий командира — полевой врач. — Только не понимаю, что ты этим сказать хочешь?
— Да то, что будь он таким оппозиционером как эти… — мальчишка немного промедлил, подбирая нужное слово, так и не подобрал, и продолжил: — Он бы не стал так стараться. Зачем бы тогда ему это? Эти ведь «оппозиционеры» они против Империи не потому, что хотят как лучше. Им надо, чтобы им спокойнее было.
— Спокойнее? — переспросил удивленный Серёжка.
— Ну да. Чтобы делать ничего не надо было. В империи все работают. А они работать не хотят. А хотят, чтобы у них все было просто так.
— А не слипнется у них в одном месте? — задохнулся от возмущения Серёжка.
— Да у них там давно и слиплось, наверное. Потому и не нужны они никому. А Виктор Андреевич… Он другой совсем. Он всё время с больными.
— Хм…
С одной стороны, Игоря порадовало, что Колька очень точно самостоятельно определил природу всех этих бездельников-оппозиционеров. С другой, конечно, его возражения пришлись некстати. Осложняло ситуацию то, что про Стригалёва сам Мурманцев практически ничего не знал. Так только, слышал краем уха, что тот — оппозиционер и всё. Подобная публика Игоря никогда не интересовала.