— Владимир…, - фамилию он тоже назвал, то как-то невнятно, неразборчиво, что-то вроде Утин. Переспросить Балис постеснялся.
— Балис Гаяускас.
Рукопожатие гебешника оказалось крепким, вообще, было видно, что этот Владимир не из тех, кто только штаны в кабинете протирает.
— Ну, рассказывайте, что у вас.
Утин (или как его на самом деле) слушал рассказ Балиса очень внимательно, иногда переспрашивал, уточняя детали. Долго рассматривал патрон. Когда Гаяускас закончил рассказ, некоторое время молчал, видимо собираясь с мыслями. Потом заговорил.
— Буду краток. Тебя, Балис, подставили, это понятно. Подставили жестоко и грязно. И, боюсь, подставил тебя кто-то из наших.
— Ты хочешь сказать, что в Вильнюсе проводилась операция…, - начал было Огоньков, но Владимир не дал ему договорить.
— Не хочу. Такими словами не бросаются. Скажешь заговор — изволь отвечать за свои слова. Называй имена, пароли, явки… Не знаешь — не трепись! Я — не знаю, поэтому трепаться не буду. Но зато знаю другое: сейчас очень многие ведут свою игру. Очень многие. И когда говорят об операции Армии или КГБ, нельзя быть до конца уверенным, что это действительно только операция Армии или КГБ. Может быть, кто-то присосался к этой операции и поворачивает её в нужное себе русло. Может быть, таких присосавшихся — целая туча. Вот у кого-то из присосавшихся ты, Балис, и стал помехой. Серьезной помехой…
— И это всё? — сухо поинтересовался Огоньков.
— А чего ты ждал? — изумился Володя и слегка повернулся назад, чтобы видеть капитана третьего ранга. — Что я по виду патрона назову того, кто за рулем «Москвича» сидел? Знаешь, всемогущие и всезнающие чекисты встречаются только в двух местах: в старых фильмах и сегодняшней свободной и демократической прессе…
— Я ждал, что ты посоветуешь нам, что делать.
— Посоветую. Не играть в казаки-разбойники, извините. Сейчас подъедем к метро "Гостиный Двор", Балис позвонит по тому номеру, что ему дали в Вильнюсе и отдаст патроны. А мы с тобой из машины посмотрим, кто и как их у него заберет. Балис, как?
— Согласен.
Его это вполне устраивало: патроны он всё равно собирался отдать, а так можно было одним действием закрыть долги и перед «Гедиминаскаусом» и перед Огоньковым. Чего же боле, как писал где-то совсем недалеко отсюда Пушкин. Хотя, «Онегина» он вроде написал в Болдино… Или всё же в Санкт-Петербурге… А какая разница…
Они выскочили на Невский у Казанского собора, сделав небольшой круг, Володя аккуратно припарковался недалеко от телефонов-автоматов.
— Я пошел.
Балис спокойно вылез из машины и двинулся ко входу в метро. Отметил, что Володя тут же отъехал — видимо, чтобы развернуться и стать на другой стороне улицы. Всё правильно, если только за патронами не приедут те, кто в силу совместной работы очень хорошо знают его автомобиль. Хотя вряд ли: сам он, похоже, ничего про эту историю не слышал.