— И не надо, — устало вздохнул Мирон. — Все равно, не было в моем мире такой встречи.
— Дрожащая Грань, — с явным удовлетворением в голосе произнес Наромарт. — Большинство Граней Великого Кристалла достаточно стабильны, но есть миры, которые постоянно, если так можно выразиться, разделяются. После разделения некоторое время события протекают по схожему сценарию, но постепенно миры расходятся все дальше.
— И Вы хотите сказать, что наши с Балисом миры разошлись в августе девяносто первого?
— Нет, тогда бы в каждом мире было по Балису и по Мирон Павлиновичу…
— Можно просто — по Мирону…
— Хорошо, по Мирону… Так что, миры ваши разошлись довольно давно, но до этого самого августа были очень похожими. Потом — стали похожими гораздо меньше.
— Да уж… — протянул Нижниченко. — Давай, Балис, доканчивай свою историю, потом я свою дорасскажу.
— А может, наоборот?
— Можно и наоборот, — легко согласился Мирон. — Значит, после августа СССР стал постепенно трансформироваться в некое Содружество с Президентом Горбачевым, которое благополучно протянуло еще годок.
— Это с Меченым-то во главе еще год протянуло? — удивленно переспросил Балис. [36]
— Ну, Горбачев был фигурой номинальной, — пояснил Нижниченко. — Я тогда был майором, всего толком не знаю, но, похоже, в августе девяносто первого на него отрыли такой компромат, что ему приходилось делать то, что скажут. Реальная власть была у Лебедя, он получил пост министра обороны.
— А Лебедю-то Горбачев зачем сдался?
— Что значит — зачем? Очень, знаешь ли, был полезной фигурой: на всякие переговоры ездить. Я бы сказал — знаковой фигурой. В умелых руках эта фигура большую пользу приносила…
— Эх, нам бы эти умелые руки…
— У нас вот нашлись. Правда, дальше пошло хуже. Со Средней Азией, с Закавказьем, с Прибалтикой развелись по уму, там даже союзников прибавилось. А вот с Молдавией все пошло в разнос. Там ведь все в Бухаресте решалось, у кого-то из румынских лидеров крыша капитально съехала. Короче, двадцать первого июня девяносто второго года румыны с венграми устроили блицкриг, захватили Тирасполь и пошли на Одессу. Мы отбивались плотно, но Одессу они взяли. Да еще погибли Горбачёв и Лебедь: они вылетели для переговоров. Тут в заваруху, понятно, влезли Англия и Штаты.
— Этим-то чего надо было?
— Чего, чего… Кому хочется иметь в центре Европы неконтролируемых политиков? К тому же эти кадры захватили несколько ядерных бомб и начали грозить их применением всем, кто был поблизости.
— Зашибись… И что же сделали союзники?
— Поделились, что называется. Штаты высадили десант в Будапешт, англичане — в Бухарест, посадили тамошних президентов в позы лотоса. А несколько генералов из ГРУ и ФСБ вовремя подсуетились, помогли навести порядок. В Москве политики встали на дыбы, мол, как же так, без санкции. И тут кое-кто очень тонко разыграл украинскую карту. Украина вышла из Содружества, при этом объединившись с Приднестровьем, получив солидные кредиты от Штатов и Англии — в благодарность. Пока все были довольны, генерал Романенко, которого избрали Президентом, сумел тихо и незаметно ворье прижать, деньги пошли по назначению, экономика стала оживать. Переименовались в Юго-Западную Федерацию, живем тихо и мирно… Мы никого не трогаем, нас никто не трогает. Ну а у тебя, похоже, все было хуже?