— Саша, а это явный караван!
— А, это же Михаил-Махмуд! Пойдем встречать!
— Ну что, пойдем.
Вьючные животные вблизи оказались очень заурядными мулами, а Михаил-Махмуд — высоким и худым седоватым брюнетом, встретившим Сашу, как старого и уважаемого знакомого.
— Привет, Сашки! Что нового?
— Я опять выходил обратно в мир, Махмуд.
— И как там?
— Это новый мир. Вот человек оттуда, поговорите?
— Конечно, Сашки. Ты пока поговори с охранниками, поучись бою…
— Чему? Мне? У них?
— Сашки, среди них есть человек из нового мира. Учись и смотри, хорошо?
— Вы не хотите, чтобы…
— Не хочу, Сашки. Ты прав, я не хочу говорить при тебе. Веришь?
— Верю.
И опечаленный Саша отправился к охранникам.
— Меня зовут Михаил-Махмуд. Ты можешь сказать свое имя, или ограничишься прозвищем?
— Мирон Павлинович. Короче и с равными — Мирон. Ты равный.
Чем-то таким веяло от Михаила-Махмуда именно равным. Просто хотелось быть ему другом.
— Хорошо.
Махмуд выкрикнул что- то короткое и гортанное, один из охранников отцепил большую флягу от одного из вьюков и, не спеша, отправился к присевшим людям.
— Скажи, Мирон, ты понял, кто такой Сашки?
Легкий акцент, на грани понимаемого — и незнакомый… Ясно, что тюркский, а какой — неясно. Так бывает, если… Ладно, подумаем потом.
— Нет, Михаил-Махмуд.
— Выбери одно из двух имен. Мне все равно, какое… равный Мирон.
— Не знаю, Махмуд. Немного знаю об его прошлой жизни — и все.
— Первой жизни, Мирон. Хочешь сок?
— Конечно.
— Я так и думал, что ты знаешь о мальчишке очень мало. Видишь ли, он никогда не вырастет, ему придется оставаться таким до Страшного Суда и прожить все эти века и тысячелетия. Так что Аллах будет милосерден к нему — насчет себя я не уверен… Скажи Мирон, ты готов рассказать мне немного о своем мире?
— Зачем?
— Я купец, Мирон. Само знание о мире — даже просто о том, что он есть — дает немало. Честно говоря, нас очень мало — купцов межмирья, хотя о нас говорят во всех мирах, где мы бываем.
— В моем вы точно не были, — Мирон улыбнулся, представив себе появление в родном городе каравана из груженых мулов. Мысль про такую же картину в Андреевске чуть не повергла его в смех.
— Ага… Я понял — у вас ослы не в ходу, — Махмуд улыбнулся, — тогда вот что… Скажи, Мирон, (стаканы наполнились вновь) тебе что-то говорит фамилия… скажем — Черчилль?
— Да, конечно. Британский премьер, был такой.
— Отлично. Ла-Кути?
— Нет.
— Хм… Так, что такое СССР?
Мирон коротко ответил, помянув между делом тех, кого считал виновниками распада страны.
— Ага. Так, попробуем точнее. Джим Полли?
— Не знаю.
— Рональд Рейган?