— Благодарим вас, господин, за помощь, — слегка поклонившись, произнес на сакском крестьянин.
Кивнув, Гай слез с коня, тщательно вытер снегом клинки меча и кинжала, и, убрав оружие, подошел к спасенным им людям.
— Кто эти люди и почему они хотели вас убить? — спросил он.
— Ты не знал ни их, ни нас. Почему ты помог нам? — ответил вопросом на вопрос монах.
— Они хотели убить тех, кто не мог защищаться. Я исполнил свой долг рыцаря и христианина.
— Как веруешь? — неожиданно резко произнес на латыни монах.
— Я добрый христианин и верую в Господа Бога, как веровали мои родители и родители моих родителей.
Монаха этот ответ, однако, не удовлетворил.
— Истинной ли ты Церкви?
— Я простой воин и не разбираюсь в богословии. Мой народ когда-то давно крестил Святой Патрик. Ежели Церковь, которую вы, отец, почитаете Истинной, прославляет его — значит, я её верный сын. Ежели нет, значит, я не принадлежу к той Церкви, что вы зовете Истинной, да помилует меня Господь на Суде Своем.
Такого ответа монах, видимо, совершено не ожидал. Несколько мгновений он молчал, после чего неожиданно сменил тему разговора.
— Хорошо, молодой воин. Скажи мне, кто ты и что ты здесь делаешь?
— Моё имя — Гай из Ноттингема. Я — странствующий наемник. Ехал по этой дороге в поисках места для ночлега.
— Наемник… И дорого ли стоит твой меч?
— Это зависит от того, для чего он нужен.
— Разве наемнику не всё равно, кому служить?
— Нет, отче, не всё равно. Я буду служить только тому делу, которое считаю правым.
Монах снова немного помолчал.
— Хорошо, Гай из Ноттингема. Я предлагаю тебе службу: помочь мне добраться до Воруты, ко двору князя Литовского Мндовга. Князь щедро вознаградит тебя.
Литовские земли лежали дальше к востоку от Бранденбурга. Что ж, Ворута так Ворута, почему бы и нет?
— Да, отче, я готов сослужить эту службу.
— Быть по сему.
Монах повернулся к крестьянину.
— Бенедикт, возвращайся к братьям. Меч этого воина охранит меня лучше, чем твой посох, да и вряд ли теперь нам стоит чего-либо опасаться.
— Благословите.
Получив благословение, крестьянин зашагал прямо по снегу к темнеющему ельнику. Гай, взяв коня за повод, двинулся следом за монахом к дороге.