Продавец напомнил мне одного знакомого, родом из Атамурата. Есть такой городок на берегу Амударьи. Если сбрить жиденькую бородку, и коротко подстричь, то купец будет вылитой его копией.
– А ты ведь не из Пешты. Туркмен?
– Что?
– Арсакид. Какой же ты половец? Сколько за коня просишь?
– Из Саксина я. Да какая теперь разница. – Продавец опустил голову. – Три пуда серебра. Торговаться не буду, это не мерин.
– Сколько!? – Удивлённо переспросил Снорри.
– Согласен не торговаться, если поедешь с нами до Берестья. Столько серебра тут нет ни у кого. В залог могу отдать доспехи.
– Серебро нужно сейчас.Фридрих Бабенберг держит в плену моего сына. Отдавать ему коня я не хочу, эта мразь испортит породу, а издеваться над ним …, рука не поднимается.
– Ты получишь три пуда в Берестье и ешё столько же, если переедешь жить в Смоленск, где сможешь разводить этих лошадей.
– Странные вы какие-то. Думаете, мне не предлагали подобное? Что я буду делать в лесах, когда им нужен простор. У меня остался ещё один жеребец и три кобылицы. Жеребёнка зарезал сын, когда понял, что Бабенберг собрался его обмануть.
– Тебя как звать, уважаемый?
– Тарлан.
– Вот что, беркут. Никто тебя обманывать не будет. Просто прокатись с нами и всё. Уверен, что Фридриха в Пеште[60] ты уже не застанешь.
В итоге непродолжительных переговорв купец согласился принять оплату в Берестье. Пуд серебра, а остальное атласом и бархатом по оптовой цене венецианских ткачей. Тарлан попал в ситуацию, которую можно было сравнить с автомобильным дилером, окажись тот где-нибудь в Джанкое, при попытке продать эксклюзивный автомобиль. Что попроще, наверно бы купили, а это …, могло только красоваться за стеклом в витрине магазина. Ахалтекинца укрыли попоной, козла, отпугивающего ласку, привязали на верёвку, ну а кот …, пушистый зверёк перебрался в перемётную сумку, которую туркмен повесил через плечо.
Первого марта караван выехал из Минска. В последний день зимы подморозило и все радовались этому событию. Месить грязь не придётся, а следовательно, и до Березины доберёмся на день-два раньше намеченного срока. Пара купцов из Моравии, без какой-либо договорённости с нами пристроились вслед и замыкали колонну, радуясь попутчикам. Вечером, на стояке, Войцех, так он представился, подарил Трюггви шкурку куницы. После чего, норвежец перестал косо смотреть в его сторону и останавливаться позади нашего поезда, давая понять, что попутчикам места нет. Второго купца звали Николай. Моравцы останавливались в трёхстах шагах от нашей стоянки, а вскоре и вовсе присоединились, благодаря Пин Янгу. Китаец нашёл общие интересы с Николаем, подолгу болтал с ним, а потом даже нарисовал тому примитивную карту своего путешествия из Китая на Русь. В таком составе мы и вышли к Берестью.