– Урра! – Егорка орал и скакал за Рысёнком, вкладывая в петлю рогатки небольшой свёрток, плотно перетянутый синей лентой.
Английские рыцари, поставленные в арьергард, стали разворачиваться и изобразили некое подобие строя. Оруженосцы создали вторую линию, но контратаковать островитяне уже не поспевали. Русские были в пятидесяти шагах и наконечники их копий готовы были вонзиться в свои жертвы. Егорка на ходу запускал самодельные взрывпакеты прямо в центр изготовившихся к обороне рыцарей. Облака сизого дыма и грязно-сиреневые пятна стали украшениями на многих щитах, напрочь замазывая цветные рисунки гербов. Лошди поднимались на дыбы, сбрасывали седоков и старались умчаться в сторону. Оглушённые люди теряли ориентацию в пространстве, хватались за уши и пытались что-то кричать друг другу, поминая нечистую силу. Сами смоляне не успели испугаться, Егорка ещё в Копшивнице хулиганил, оставляя следы своего безобразия на бревенчатой стене избы местного старосты.Скакавший впереди Рысёнок был настолько увлечён атакой, что прижал голову к груди и не заметил яркой вспышки, разлившей мёртвенно-белый свет за плотным первым рядом англичан. Это был последний пакет. Эффект превзошёл все ожидания. Люди и лошади, смотревшие на свет, на минуту ослепли, а когда смоляне прорывали строй в центре, сопротивления не оказали.
– Смоленск, бей! – Боярин продырявил английского рыцаря, выбив того из седла и лишился копья. Следующего противника Рысёнок сшиб на землю ударом щита, выхватил меч и зарубил ещё одного, пытавшегося атаковать сбоку Егорку.
– Хоругвь береги! Куда прёшь?
– Так я это …, за тобой, боярин. – Испуганно пробормотал Егор и сбил своей палицей полосатое копьё, спасая шею коня воеводы.
Смоляне ещё рубили третью линию, а Рысёнок уже готовился выводить из боя свои сотни. Минуты замешательства прошли, резерв Генриха состоял сплошь из профессиональных вояк и сопротивление они оказали ожесточённое. Всё чаще стали падать с коней дружинники. Но это была уже агония силезкого войска. Аланская конница давила по всему центру, а братья Качинские уже были возле Мешко, крича, что всё пропало, Шепёлко убит и надо отступать.
Левый фланг силезкого войска встал. Сил продолжать наступление не было. И вроде, приказ об отходе не прозвучал, но голос Качинского Мечислав слышал отчётливо.
– Отходим! Стефан, вы с Анджеем прикрывайте. Передайте приказ, идём в Легницу, не бежим, держать строй!
Два рыцаря выдвинулись немного вперёд, увлекая за собой своих оруженоцев. Кочевники дали им пять минут передыха, сбились в стаю и атаковали, осыпая стрелами. Заслон выдержал первый натиск, с огромными потерями сумел отбить повторную атаку, но третьей не пережил. Стефан из Вежбной сломал свой меч, израненный конь, лежал рядом. Из оставшихся сил он бросился на добивающего его оруженосца степняка, стащил того с седла и свернул врагу шею. В этот момент на его шлем обрушился страшный удар боевого кистеня. Шишак слетел с головы, в глазах вспыхнул свет, а копьё, украшенное бунчуком из волос, вонзилось прямо в спину, раздирая старую кольчугу. Подоспевший на помощь своему отцу Анджей не успел буквально на одно мгновенье. Меч срубил голову убийце Стефана, но было уже поздно. Кочевники окружили храбреца. Два рыцаря, отец и сын легли на поле брани рядом, почти обнявшись.