Армия Генриха ввела в бой все свои силы, создав численный перевес в центре и, прорывалась к ставке Орду. Болеслав потерял практически всю пехоту, состоявшую из горняков Золотой горы, но упорно продвигался вперёд. За спиной уже был виден стяг Генриха, спешащий на помощь со своей дружиной и наёмными рыцарями, как верная лошадь пала. Отступавшие кочевники развернули коней и осыпали стрелами силезкую рать.
– Biegajcie! – Кричал Рысёнок во всё горло.
Едкий дым от тлеющих гнилых брёвен, с разобранной накануне землянки, сдобренной горчичными зёрнами, торфом, сырыми опилками и политых какой-то гадостью застилал поле позади польской рати. Сумлислав оказался в котле. Дышать было нечем, видимости никакой. Справа, на фланге, где смешались ополченцы, сдиравших с себя исподнее и прислонявшие тряпки ко ртам, дабы было возможно глотнуть очищенного от смрадного дыма воздуха, валились от вонзавшихся в незащищённые бока стрел. Связанные в ежи брёвна не пускали коней к стрелкам. Впереди удирающие во всю прыть степняки, а за ними уже грозно стучит барабан.
– Это ловушка! – Пронеслось в голове Сумислава.
– Biegajcie! – Крик раздался почти рядом.
Толстенький шляхтич, завернул коня и помчался влево, где ещё был свободный проход. Братец-близнец припустил за ним.
– Качинский, пёсий выкормыш! Будь проклят твой род. Все вперёд! Поднажмём, Генрих прорвал центр!
Но команда Сулислава запоздала. Качинские повели поредевшую тысячу прямо под удар Орду. Два свежих мингана степняков вмяли в грязь драпающих силезцев. Чаша весов польского войска стала терять гирьки удачи. А прорвись Сумислав немного вперёд, и Орду пришлось бы сдерживать двойной удар. Рыцари Генриха довершили начатое Болеславом и вместо беззащитных спин кочевников и последнего резерва встретились с отсупающим в полной панике правым флангом своей армии. Ряды смешались, сбились в кучу. Центр стал напоминать базар, где каждый идёт в свою сторону. Немцы Поппо стали организованно отходить, но не назад, а влево. Растягивая фронт, опасаясь повторной атаки Байдара.
Огромный красный стяг на высоченном древке с изображением лика Иисуса, привязанный за спину Егорки гордо реял над полем битвы. Боярин Рысёнок извлёк свой рог, поцеловал и что есть силы, дунул в него.
– Ррруумм! – Пронесся над Добрым полем сигнал Смоленского княжества.
Полк левой руки, брошенный, как расчитывал Байдар, под главный удар, не только выстоял, а сумел победить. Две с половиной сотни закованных в броню Смоленских дружинников пошли в атаку. Обойдя дымовую завесу, стальной кулак вклинился в тыл рыцарям Генриха.