Через некоторое время дверь отворилась и из неё показалась белобрысая голова купеческого сына, затем и сам Илья, державший обеими руками широкий горшок. Мальчик поставил горшок на землю, посмотрел, привязан ли пёс и снова скрылся в тереме, чтобы через минуту явиться вновь, но уже с крынкой кваса, которая была накрыта ломтём хлеба.
– Братец, давай подсоблю. Не мужское это дело, с едой возиться. Ты бы лучше с мечом тренировался, как папенька. Видал, как он им крутит, ты так ни в жизнь не сможешь. – Нюра разговаривала с братом, не вставая с лавки, тем самым ещё больше распалив юношеское самолюбие.
– Много ты понимаешь. Да я…. Да я и не так умею. Жди тута, сейчас покажу. – Илья побежал обратно в дом, на этот раз, задержавшись чуть подольше, и вынес короткий, полуметровый узкий меч, подаренный дядей Лексеем.
– Погодь братец. Потом покажешь. Ты лучше дверь в конюшню отвори и посторожи, пока я пленнику еду снесу. – Нюра встала с лавки, поправила косу, положила на припрятанный заранее поднос льняное полотно. – Ставь горшок и крынку, чего ждёшь?
– По-нашему разумеешь? – Девушка стояла напротив полуголого мужчины, жадно глотающего гречневую кашу.
– Угу. – Ответил Гюнтер с набитым ртом.
– А я тебе нравлюсь? – Нюра выставила напоказ накрашенные ногти рук.
– Угу.
– Да что ты всё угукаешь, слов больше не знаешь? – Девушка разозлилась. Не так она представляла себе их встречу. Слов восхищения её красотой не прозвучало, да и вообще, ничего путного, ласкающего слух молоденькой дамы – сказано не было.
– Ты просто прекрасна, как моя мать, такая же красавица. – Штауфен отпил квас, улыбнулся, приподнял с пола засохший цветок и протянул Нюре. – Возьми, мне нечего больше подарить. Ты очень похожа на незнакомку, из моего сна … моя королева.
Девушка покраснела, протянула руку и приняла цветок. На секунду, их пальцы соприкоснулись. Земля завертелась под ногами Нюры в бешеном ритме, краски стали необыкновенно яркими, чувства обострились, приятная дрожь пробежала по всему телу.
– Нюрка! Мамка кличет, иди скорее! – Брат, стоявший у дверей конюшни, прервал танец зарождающейся любви.
– Ты очень забавный, до встречи. – Девушка убежала. Двери захлопнулись, и стало как-то темно, словно на минуту выглянувшее солнце, вновь спряталось за тучи.
За завтраком Пахом Ильич поведал о новом пленнике, чем-то напоминавшем того немца, коего Новгородец высматривал в бинокль в устье Ижоры.
– Гюнтер Штауфен его зовут. Меша просил сменять на одного свея, ну, с той шнеки, где посол до князя был. – Ильич ел яичницу прямо со сковороды, заботливо собирая хлебом жирок, от растопленного сала.