Ощепок выскочил на берег, чуть в стороне от кнорров и припустил со всех ног, в надежде, что свеи подсобят. Полсотни на трёх судах – это сила. Ещё не всё потеряно.
– Удо! Выводи людей! Охраны осталось два десятка. – Ощепок попытался залезть на корабль, но был скинут купцом в воду.
– Это не наше дело. Свою службу я исполнил. Проваливай! – Из леса уже стали показываться бегущие наёмники без оружия, всего пять кнехтов, из четырёх десятков высаженных, и это не ускользнуло от острого взгляда Удо. – Ингер, стреляй в каждого, кто попытается влезть на мои кнорры. Отчаливаем.
– Будь ты проклят! Христос покарает тебя! – Ощепок изошёл проклятиями.
– Ты моего Бога не трогай. Прибереги слова для них. – Купец показал пальцем на лес, из которого стали выходить ушкуйники. Наёмники сбились в кучку и лишь строгоновский пёс – Ощепок остался один.
– Аuf die Knie fallen[30]. – Крикнул Бренко наёмникам.
Кнехты подчинились приказу. Спасения не было. Позади вода и смерть, впереди руссы и возможная жизнь. Ноги Ощепка подогнулись, по щекам побежали слёзы, и правая рука боярина Строгана отмерла. К острову неслась ладья Пахома Ильича. Серый корпус и пурпурный парус был в трехстах саженях[31], надежда притвориться одним из наёмников таяла пропорционально приближающемуся судну.
– Эй, на кноррах! Табань! А то…– Ильич кричал в самодельный рупор.
– А то что? – Удо чувствовал себя в безопасности, соотношение выходило один к трём, и купцу даже стало любопытно. Отчего не переброситься парой слов.
Струя пламени вылетела с носа новгородской ладьи, как раз по курсу движения судна, на котором находился Удо. Новгородец произвёл впечатление. О греческом огне свей был наслышан, в действии никогда не видел, однако последствия представил во всех мыслимых красках.
– Табань! Я торговый гость Удо из Бирки. – Прокричал купец, и совсем тихо добавил: – Ингер, опусти лук.
– Ку… боярин Пахом Ильич, Этот остров мой. – Ладья Ильича остановилась в десяи саженях от свеев.
– Наслышан о тебе Пахом Ильич, сын мой старший, Хлёд о тебе сказывал. Помнишь такого? – Удо тогда отругал сына, когда узнал, что тот помогал в контрабанде новгородцу.
– Вот оно как …, будь моим гостем Удо, сын у тебя достойный человек.
– Боюсь, не по нраву тебе придётся такого гостя принимать. Беду я на твою землю привёз. Ты уж извени, семья у меня в Бирке, Эрик казнил бы их, не исполни я воли Ощепка. Мои люди оружия не поднимали и на землю твою не ступали, можешь спросить у своих. – Пахом видел в бинокль, как Ощепка не пустили на кнорр.
– Раз так, то торговому гостю дорога открыта. Удачи тебе, Удо.