– За Русь! – Савелий стоял, справа от Шоно, в нарушении всех правил фехтования. Резко опустил меч вниз, оттягивая немного на себя. Острая сталь разрубила бармицу, войлочный воротник и отделила голову от туловища.
Позолоченная личина шлема смотрела пустыми глазницами в небо. На утоптанном снеге, на коленях, опёршись руками в вонзившийся в промёрзлую землю меч, стояло обезглавленное тело. Внук смоленского боярина, не принявшего христианства, умер на земле своих предков.
Сотник вытер меч снегом, подошёл к павшей лошади, снял перемётную сумку и извлёк из неё старинный рог. На кости была прикреплена серебряная овальная пластина, на которой выгравирован бородатый воин с позолоченными усами.
– Тело можете забрать, голову я оставляю себе. – Прокричал Савелий в сторону леса, где толпились выжившие монгольские воины.
Боярин Рысёнок встретил Рязанца у ворот, принял назад своего коня и попросил посмотреть на трофеи. Откинув личину шлема, старый боярин отпрянул, лицо Шоно в точности напоминало его собственное.
– Отдай мне голову, Савелий. Ты сам видишь, почему она мне нужна. – Шёпотом проговорил Рысёнок.
– Да, конечно бери. Он хорошо бился, русский по крови, но кочевник по духу. – Сотник передал голову и сумку с рогом смоленскому боярину.
Монголы уходили в сторону Долгомостья, забрав с собой тело Шоно. На опушке остался только один труп – тело шпиона-купца. Батасухэ, как единственно оставшийся в живых сотник вёл отряд в сторону болот. Девяносто два всадника брели по просеке, унося ноги подальше от коварного города, где полегло почти всё кочевье отца. Трое разведчиков, посланных вперёд час назад, ещё не вернулись, значит до ближайшей поляны, где можно сделать привал ещё далеко. Внезапно рухнула громадная ель, подминая под собой десяток авангарда.
– Засада! Спешится! – Успел прокричать сотник.
Десятки стрел вонзались в незащищённые тела кочевников. После боя, все, кроме охранения сняли доспехи. Беспечности в этом не было, так было заведено.
Свиртил получив донесение гонца из Смоленска, спешно собрал всех своих воинов и двинулся к месту сбора. Так получилось, что дорога, по которой двигались два отряда – была одна. Лесовики без труда перехватили разведку монгол, и устроили засаду в удобном месте. Благо в отряде была двуручная пила, с помощью которой и подпилили ель. Стук топоров выдал бы литвинов с головой.
Рычащая масса выскочила из леса с двух сторон, орудуя страшными топорами, сея смерть среди кочевников. В первую минуту боя полегли почти все степняки, полтора десятка смогли собраться возле Батасухэ, окружившие его щитами, собираясь продать жизнь, как можно дороже. Трое литвинов уже лежали без дыхания, пытаясь приблизиться к ним.