– Прямо в яблочко. – Прошептал Семён.
Гибель предводителя ливонцев оказалась переломным моментом в сражении. Команд больше не подавалось, стрелы с соседней ладьи били в упор, казавшиеся безусловная победа уходила из рук.
– Генрих пал. – Прокричал сержант, внося панику в рядах кнехтов.
– Поднажмём ребята. – Прорычал Пахом и перепрыгнул на соседнюю ладью. За ним последовала команда, два удара вёслами проредили строй противника, Ильич сбил удар короткого меча, увернулся от секиры и заколол кортиком первого противника. В этот момент по животу резанул вражеский нож, у Новгородца аж сердце сжалось.
– На! – Крикнул купец и воткнул в раскрытую пасть ливонца свой меч. Азарт боя охватил Пахома, жертвы превратились в хищников. Кирьян подстрелил одного из сержантов, стоявших на берегу, деморализованный враг стал спрыгивать с ладьи пытаясь спастись в ближайшем лесочке.
– Секи схизматиков. Наша взяла! – Ильич бежал к лошади, возле которой копошился оставшийся ливонец, пытаясь вынуть ногу мёртвого Генриха из стремени.
Победа была полной, в живых из всех нападавших остался только пруссак. Добыча была скудной, доспех Генриха с его лошадью по цене превышал стоимость всего вооружения отряда ливонцев. В живых на второй ладье осталось пять человек, среди людей Пахома Ильича потерь не было, четверо легкораненых не в счёт. Продолжать дальнейший путь решили на следующий день, раненым требовался отдых, да и пленного допросить не мешало.
Пруссак запел подобно весенней певчей птице, жалуясь на свою горькою судьбу. Хвалил храброе Православное воинство, ругал Генриха-собаку, мечтал поскорее обратиться в истинную веру, стоять на страже земель Русских и если будет позволено, то за небольшое вознаграждение шпионить в Ливонии. Последняя фраза была произнесена явно зря, присмотревшись внимательнее к пленному, купец потерпевшей ладьи Захар Пафнутьевич опознал соглядателя.
– Да это гад сидел за соседней лавкой в харчевне, вспомни, Пахом Ильич. – Раненый в ногу купец схватил за грудки пруссака и стал трясти словно грушу.
– Раз сидел рядом, значит, мог слышать, что на восходе в путь пойдём. – Сделал вывод Ильич.
– Это не я, меня заставили, секли кнутом. – Врал пленный.
Глянда был из племени кривингов, может, и пороли его в детстве, да видимо мало. Два года назад он прибежал к ливонцам и выдал местонахождение древнего капища, охотно проводив до места отряд изуверов-паломников. Может и прельстило возможность обретения новой веры изгоя, но скорее всего толчком к предательству послужил отказ старейшины выдать свою дочь замуж за Глянда. Шпионить в Луках он вызвался сам, поскольку хорошо говорил на местном наречии и кроме, как пакостничать ничего не умел.