Она обвиняла во всем себя, разумеется.
— Последний раз, — продолжал Харт, — мы оказались жертвами моего поведения в прошлом, теперь же — моей порочной натуры.
Франческа ощутила досаду.
— Ты не порочен, Колдер. Это нельзя считать недостатком, ни в каком смысле. Я ведь не просто тебя люблю — я восхищаюсь тобой, и так будет всегда.
Она знала, каким непреклонным может быть Харт. Если он решил думать о ее благополучии, ничто не заставит его изменить мнение.
— Значит, ты глупа.
Она видела, как он зол. Желваки заходили, губы сжались в узкую линию.
— Хочешь, чтобы я видела в тебе эгоиста и негодяя?
— Да, черт возьми, хочу! Вместо того чтобы предвкушать день, когда ты станешь думать по-другому, я просто его дождусь!
Она с трудом понимала смысл его слов.
Франческа подошла к Харту и погладила его по щеке.
— Этот день никогда не наступит.
Его кожа стала горячей под ее пальцами, она чувствовала напряжение мышц под жесткой щетиной. Внезапно ей больше всего на свете захотелось, чтобы он обхватил ее сильными руками, хотела почувствовать его тепло каждой клеточкой своего тела, ощутить грудью взволнованно бьющееся сердце.
Харт оттолкнул ее:
— Не надо.
Франческа облизнула губы:
— Не надо искушать тебя? Соблазнять? Почему? Потому что, когда я прикасаюсь к тебе, ты испытываешь желание?
Харт сунул руки в карманы и отошел к окну. Он молча стоял и сосредоточенно смотрел на Малберри-стрит.
— Желания моего тела не имеют никакого значения.
Она в это не верила. Харт просто слишком обижен, чтобы позволить себе признаться.
— Я скучаю по тебе, — прошептала она. — Ты мне нужен.
Он резко повернулся:
— Я пришел, чтобы помочь тебе раскрыть дело с портретом, поскольку все происходящее, несомненно, моя вина.
Харт молчал, но она чувствовала, что он продолжает винить во всем себя одного.
Что ж, по крайней мере, они разговаривают. По крайней мере, он все еще достаточно хорошо к ней относится, чтобы оказать помощь.
— Так ты решил помочь нам найти портрет? — осторожно спросила Франческа.
Харт заметно занервничал.
— Я не хочу, чтобы тебе кто-то причинил вред, Франческа, не хочу, чтобы разрушили твою жизнь.
— Я тебе небезразлична, — медленно произнесла она.
Взгляд его стал настороженным.
— Мне приятно твое общество, я всегда буду ценить твой ум и интеллект. Я согласен с тобой — мы можем остаться друзьями, во всяком случае, до того дня, когда ты отвернешься от меня. Мой ответ «да». Ты мне небезразлична. Ты удивительная женщина, Франческа. И сейчас я пришел сюда как друг.
Она тяжело вздохнула. На что она надеялась? Что сможет добиться от него признания в любви?