— Какая же ты красивая! — проговорил он. — Мона, красавица моя!
И он ее поцеловал. Первый в жизни поцелуй, перевернувший весь ее мир: все вокруг пустилось вскачь, расцвело нестерпимо яркими красками, кровь загрохотала в ушах, и счастье, нахлынувшее, как океанская волна, казалось таким мощным и всепоглощающим, что едва не внушало страх.
Он целовал ее глаза, губы, нежный изгиб шеи; он был нежным и опытным, он понимал, что она, словно пойманная птичка, трепещет в его руках.
Губы его ловили ее пальцы, касались ладоней — и снова обращались к губам.
— Красавица моя! Моя милая!
Голос его дрогнул; Лайонел, искушенный, утонченный, уверенный в себе молодой дипломат, не мог совладать с собой. Мона еще дрожала — однако наслаждалась впервые познанным ощущением своей женской силы.
Так это и есть любовь? Это счастье, от которого захватывает дух, это оглушительное биение сердца и пульса, это неустанное блуждание рук и губ?
Она не представляла, сколько времени они провели вдвоем в тайной комнате. Между поцелуями взахлеб говорили о будущем. Разумеется, пока они никому не скажут — придется подождать… Немыслимо, чтобы дипломат, едва получивший первое назначение, явился на место службы с женой… Но, как только его повысят по службе, все изменится. А этого можно ожидать скоро, очень скоро, — ему все прочат успешную карьеру! Пройдет год, самое большее два — и они соединятся навеки. Никто и ничто не сможет встать на пути их счастья…
— О милый, милый!
Она слышала собственный голос — нежный, теплый, звенящий, словно серебряные струи ручья. Юный поток, игривый и полный жизни, достигнув водопада, на мгновение замер — и ринулся в неведомые, неисследованные глубины любви. Так вот что значит любить, в восторге думала Мона… вот что значит жить.
— Нам пора.
Лайонел первым вспомнил о времени. Должно быть, всем прочим надоело их искать и они занялись чем-то другим — например, играют в карты или жарят каштаны на открытом огне в Длинной галерее.
— Пора, — эхом откликнулась Мона; однако, когда дверь тайной комнаты закрылась за ними, ей показалось, что за этой панелью она оставляет что-то бесконечно дорогое.
Быть может, никогда больше не суждено ей испытать такого восторга, от которого останавливается время и не знаешь, часы ли пролетают за стеной, дни или столетия. Но он остался позади — Мона снова стояла в знакомой ей с детства гостиной.
Лишь час провели они в тайной комнате, но вошла в нее резвая девочка, а вышла — влюбленная женщина. За один час Мона стала взрослой.
И теперь, стоя в темноте с закрытыми глазами, Мона вновь ощущала то сладкое, головокружительное безумие. Голос Лайонела… его руки… губы… Она их чувствовала — прямо сейчас… Пошатнувшись, Мона бросилась к двери, ощупью нашла выход, вылетела обратно в гостиную.