— Мона, по-моему, вы переходите все границы! — заявил доктор Хаулетт.
Однако глаза его заблестели, и улыбка тронула уголки губ. Он переминался с ноги на ногу, запустив пальцы в волосы, — ни дать ни взять мальчишка, пойманный за воровством яблок в чужом саду.
— Дороти, что скажешь? — обратился он к жене. — В нашу жизнь ворвался ураган и грозит перевернуть тут все вверх дном. По-моему, к нему стоит прислушаться. Как насчет того, чтобы вечером, когда вернусь из Уиллингтона, сходить со мной в кино?
— Вечером? — воскликнула Дороти. — Ох, нет, я, наверное, не смогу…
— Еще как сможешь! — рявкнула на нее Мона. — Не смей отказываться! Пойдешь в кино и будешь развлекаться. А с твоей сопливой малышней я посижу, если нужно.
— Что еще за «сопливая малышня»? — возмутилась Дороти. — Дети у меня уже большие и прекрасно воспитаны!
— Если так, ты с чистой совестью можешь оставить их дома одних, — возразила Мона. — Вот что я сделаю, чтобы ты не смогла увильнуть: сейчас же позвоню Майклу и попрошу заказать нам в «Лебеде» ужин на четверых.
— Ни за что! — запротестовала Дороти. — Что он подумает?
— Пусть думает что хочет, — ответила Мона. — В конце концов, зачем ему деньги, как не на то, чтобы их тратить? Не я подскажу, на что их пустить, так подскажет кто-нибудь другой.
И она вышла в соседнюю комнату к телефону, краем глаза успев с удовлетворением заметить, как Артур Хаулетт, неловко хмыкнув, потянулся поцеловать удивленную жену.
«Им просто нужно встряхнуться, — сказала она себе. — Оба они очень милые люди, но погрязли в рутине».
Позвонив Майклу, она узнала, что он уехал на ферму. Получила телефон фермы, позвонила туда — и почти десять минут ждала, когда он подойдет к телефону.
Она объяснила, чего от него хочет, — и услышала на том конце провода его смех.
— Так и знал, что в роли тихой скромницы ты долго не выдержишь! — проговорил он. — Мона Карсдейл не будет Моной, если не начнет лезть в дела всех встречных-поперечных!
— Не груби, Майкл, — ответила Мона. — Так заедешь за мной сегодня вечером?
— Обязательно.
Мона бегом вернулась в гостиную. Дороти сидела здесь одна, раскрасневшаяся, смущенная и очень довольная.
— Не понимаю, что нашло на Артура! — проговорила она. — Давненько я его таким не видела!
— Твой Артур — милейший человек, — ответила Мона, — но слеп как крот. Запомни: намеков он не понимает. Ему нужно все говорить прямым текстом. Привлекай к себе внимание — только тогда он будет помнить, что ты не робот.
— Ну, в этом ты не совсем права, — отвечала любящая жена. — Но скажу тебе откровенно: порой мне приходит мысль, что все хорошее осталось позади, а впереди — лишь серые, унылые будни.