— А не боитесь, что скоро у вас появится больной в собственном доме? — сурово поинтересовалась Мона.
— Кто бы это? — спросил Артур Хаулетт. — Кто-то из ребят?
— Нет, не из ребят! — отрезала Мона. — Посмотрите на Дороти! Она вконец измотала себя заботой о детях, об эвакуированных, об ОПФ и бог знает о чем еще!
— Знаю, — ответил Артур Хаулетт. — Ей по справедливости за все это полагается медаль.
— Медаль?! — воскликнула Мона. — Не медаль ей нужна — ей нужен букет роз!
Доктор уставился на Мону так, словно она вдруг лишилась рассудка.
— Да, букет роз! — настаивала Мона. — Артур, позвольте спросить: давно ли вы дарили своей жене цветы? Когда вы с Дороти последний раз были в кино? Когда вообще куда-нибудь ходили с ней вместе? Ужинали вдвоем? Когда говорили, что любите ее?
— Ох, Мона! — прервала ее Дороти. — Ну что ты такое говоришь! Артур еще, пожалуй, решит, что я тебе на него жаловалась!
— Разумеется, не жаловалась, — ответила Мона. — Жаловаться ты не станешь, даже если он начнет в тебя гвозди вбивать. Уж извини, Дороти, но ты слишком многое прощаешь своему мужу! Понимаю, работа врача многого требует от человека — и все же это не причина приходить в собственный дом, как в гостиницу, интересуясь только тем, заправлена ли постель и готов ли обед!
— Мона, должен сказать, вы ко мне чересчур суровы, — проговорил Артур Хаулетт. — Положим, в ваших словах есть доля истины… даже немалая доля… но поймите и вы меня: с начала войны у меня нет ни секунды покоя! Два врача из соседних деревень ушли на фронт, и мне пришлось взять их практику…
— Да хоть бы девяносто врачей ушли на фронт! — отрезала Мона. — Дороти должна быть для вас на первом месте. Буду откровенна: когда я увидела Дороти на прошлой неделе, она меня просто поразила. Конечно, она старше меня, но ведь совсем ненамного, — а выглядит столетней старухой!
Теперь возмутилась и Дороти:
— Ну и ну! Что ж, продолжай, не щади мои чувства!
— И не буду, — твердо ответила Мона. — Я тебя не щажу, но для твоего же блага. Завтра или послезавтра мы с тобой едем в Бедфорд и делаем тебе перманент. А еще — на все карточки Артура покупаем тебе какую-нибудь приличную одежду. Если кому-то из вас придется зимой ходить босиком — пусть он ходит!
— Почти на все карточки я уже накупила разных вещей для детей, — извиняющимся тоном пояснила Дороти.
— Дети для тебя такой же кумир, как для Артура его пациенты, — упрекнула ее Мона. — И то и другое прекрасно, но всему свое место. Неужели вы не замечаете, что оба давно уже не живете по-настоящему? Чего вы хотите от жизни — тонуть в бедфордширской грязи все глубже и глубже, пока вас окончательно не засосет? Только на одно и остается надеяться: быть может, в деревне объявится какой-нибудь симпатичный мужчина, начнет ухаживать за Дороти — и хоть это, Артур, заставит вас проснуться!