— Просто совершенство ходячее, — пробормотала Мона.
Неожиданное раздражение в собственном голосе удивило ее саму. Почему-то ей не понравилось, что Майкл говорит об этой девушке с явным интересом и симпатией.
Бывая рядом с Майклом, она прилагала все силы, чтобы он обращал внимание в первую очередь на нее, и в последние несколько недель ей это, кажется, вполне удавалось.
Однако Майкл не переставал ее удивлять.
Он изменился — в этом сомнений не было; Мона подмечала в нем все новые черточки, которых прежде и заподозрить не могла.
Например, он вдруг оказался внимательным и чутким.
Взять хотя бы тот вечер, когда она попросила его угостить ее и Хаулеттов ужином в Бедфорде. Без лишних слов он прекрасно понял, что от него требуется, и с первой же секунды встречи легко, естественно, без натуги создал нужную атмосферу.
Он заказал отличный ужин и много выпивки — и осыпал комплиментами Дороти Хаулетт, чувствовавшую себя немного неловко в своих заемных нарядах.
Мона одолжила ей платье и шубу — по словам Дороти, такую тяжелую, что в ней и не повернешься. Однако, одевшись по-праздничному и отправившись развлекаться, Дороти как будто лет на десять помолодела. На несколько часов она позволила себе забыть и о детях, и об ОПФ, и о прочих своих заботах.
Новая Дороти — юная, хорошенькая и веселая — сидела рядом с мужем, нежно сжимая его руку, проливала слезы над сентиментальным финалом фильма, а потом без долгих уговоров согласилась отправиться в гостиницу, выпить еще по рюмочке и поболтать, прежде чем разъезжаться по домам.
Мона была благодарна Майклу за этот вечер.
Она опасалась, что он будет обращать внимание только на нее, а с Дороти, которую видел каждый день, станет обращаться с обычной небрежной вежливостью.
Но Майкл прекрасно понял, что от него требуется, — он великолепно сыграл свою роль, и вечер превзошел все ожидания.
Расчувствовался даже доктор. На полпути к Литтл-Кобблу он остановил машину, крепко обнял сонную, но довольную жену и нежно ее поцеловал.
— Я не слишком хороший муж, Дот, — прошептал он, — но ты же помнишь, что я тебя люблю, правда?
Она взглянула в его лицо, слабо освещенное огоньками приборной доски.
— Сам знаешь — зачем же спрашивать?
— Я виноват в том, что слишком редко тебя об этом спрашиваю, — ответил Артур Хаулетт. — Когда вырастет наша дочь, возьму с нее обещание не выходить замуж за врача. Люди нашей профессии так заботятся о чужих семьях, что порой забывают о своей собственной.
— Артур, это неправда! — возразила Дороти, любящая жена. — Ты чудесный муж и отец, просто… просто слишком много работаешь.