— И поэтому то вас не замечаю, то рычу на вас, как медведь. Знаю, знаю. Но, Дот, старушка, потерпи меня еще немного, а?
— Конечно, глупый мой старичок!
И она нежно его обняла.
Он осторожно погладил мех ее шубы, одолженной Моной.
— Видит бог, как хотел бы я что-нибудь такое тебе подарить. Черт, как же ненавижу бедность и все, что с ней связано!
— Артур! — воскликнула Дот, не зная, смеяться или плакать.
Никогда еще она не слышала, чтобы муж жаловался на бедность. И однако сразу поняла: в такой неуклюжей манере он пытается сказать, что сам хотел бы дарить ей дорогие подарки и страдает оттого, что не может себе этого позволить. Но Артур уже заводил мотор.
— Ну что, домой и в постель? — спросил он.
— Да, — ответила его жена. — Чудесный был вечер, правда? Надеюсь, с детьми все в порядке.
До дома они доехали в молчании; только уже выходя из машины, Дороти проговорила сонно:
— Хотела бы я, чтобы Мона вышла за Майкла! Прекрасная пара, правда?
И, погрузившись в свои мысли, едва расслышала ответ мужа:
— Господи боже! Ох уж эти женщины — все бы им всех сватать и женить!
Да, думала Мона, Майкл тем вечером был просто великолепен.
Глядя на него, она гадала, как относится он в глубине души к ее желанию принести в дом Хаулеттов радость, вернуть им то, что сама она мысленно называла солнечным светом.
Быть может, он считает, что напрасно она лезет в чужую жизнь? Кажется, его это забавляет; и все же она инстинктивно чувствовала, что многое из того, что она говорит и делает, Майклу представляется сомнительным.
Он никогда с ней не спорил, выполнял все ее желания; однако всякий раз, как они оказывались вместе, Мона ощущала, что он держится чуть отстраненно, словно глядит на ее действия со стороны, оценивает их и — чувствовала она с неудовольствием — мысленно критикует.
— О чем думаешь? — спросила Мона.
Она заметила, что Майкл хмурится, закуривая сигарету.
— О том, что в Бланхеме, говорят, обнаружился случай ящура, — ответил он. — Не слишком-то весело, если по соседству с нами начнется эпидемия.
Мона промолчала, и Майкл улыбнулся ей.
— Прости, что надоедаю тебе разговорами о сельском хозяйстве.
— Вовсе ты мне не надоедаешь, — ответила Мона. — Пожалуйста, Майкл, не говори так! Если бы ты знал, как это раздражает!
— Почему же? — спросил он.
— А ты не понимаешь, что это оскорбительно? — продолжала Мона. — С девушкой вроде Стеллы Ферлейс, очень хорошенькой, но не накрашенной и плохо одетой — или, если хочешь, скромно одетой, — люди вроде тебя с удовольствием говорят и о коровах, и о картошке, и бог знает о чем еще — и не сомневаются, что ей интересно! Так вот, мне тоже интересно. Но я выгляжу как светская дама, и все считают, что со мной надо говорить о ночных клубах и о черной икре. Не могу тебе передать, как это нудно — особенно в исполнении людей, ничего не знающих ни о том, ни о другом!