«Забавно, — думала Мона. — По ней никак не скажешь, что она склонна так цепляться за людей. На вид такая независимая, самодостаточная… а на самом деле — просто пиявка, питающаяся чужой кровью! Например, моей».
Она оделась и сошла на берег.
— Мисс Вейл? — переспросил портье в «Винтер-Палас-отеле». — Да, для вас есть письмо.
Он протянул ей конверт — и она узнала почерк Лайонела.
Мона скрылась в благоухающем цветами саду, где для развлечения гостей в клетках содержались антилопа с огромными печальными глазами и другие животные.
Здесь, под тенистыми деревьями, Мона опустилась в шезлонг и вскрыла письмо.
Как и всегда, от первых слов письма у нее вспыхнули щеки и сладко замерло сердце. Лайонел был бесконечно изобретателен в придумывании для нее ласковых имен. Счастливо вздохнув, она продолжила чтение:
Милая моя, у меня замечательная новость! Мы сможем провести с тобой неделю вдвоем в Александрии. Как это вышло, долго объяснять на бумаге, но на следующий день после того, как ты получишь это письмо, я буду там. Тебе, разумеется, придется лететь самолетом. Садись на утренний рейс и помни, что я с нетерпением жду тебя в аэропорту! О Мона…
Дальше было еще много всего, и под конец постскриптум:
Будь осторожна — смотри, чтобы никто о нас не пронюхал и не узнал, куда ты направляешься.
«Можно подумать, — сказала себе Мона, — он чувствует, что Чар Стратуин следует за мной как тень!»
Взяв себе билет на самолет, она вернулась на борт парохода. Время подходило к ужину, Мона решила собрать вещи и уйти потихоньку, чтобы Чар не заметила ее бегства. Путь к ее каюте лежал мимо каюты Сэди, и, проходя мимо, она заметила, что дверь приоткрыта.
Едва ли думая о том, что делает, Мона заглянула внутрь. Сэди, мертвецки пьяная, распростерлась на полу. Но с ней была Чар. Мона хотела тихонько проскользнуть мимо, надеясь, что Чар ее не заметит, и в этот миг увидела нечто необыкновенное.
Сумка Сэди лежала на полу. Выскользнув из рук пьяной хозяйки, она открылась, из нее выпали губная помада и косметичка. Из сумки торчала толстая пачка денег. И вот Мона увидела, как чужая рука — рука Чар — тянется к деньгам и вытаскивает их из сумки!
Все произошло в одно мгновение. Мона вбежала к себе в каюту, захлопнула и заперла дверь.
Она опустилась за туалетный столик, чувствуя слабость и тошноту. Мона сама не понимала, почему воровство Чар так ее расстроило, — чувствовала только, что она сама, она лично оскорблена и унижена так, что не описать словами. Так вот до чего она опустилась! Вот до чего довела ее жизнь во грехе!