— Понимаю, сэр! Обещаю, что не подведу вас.
Вы же меня знаете!
— Знаю! Всего хорошего, Симпсон!
Толли протянул ему руку, и Симпсон сжал ее в крепком мужском рукопожатии. Воинское братство… Что может быть сильнее и выше таких уз! К солдатам, служившим под его началом, Толли относился, пожалуй, даже с нежностью. Его отношение к этим парням непросто было объяснить людям невоевавшим. Он дружески улыбнулся Симпсону на прощание, а тот автоматически взял под козырек и двинулся прочь, расправив плечи, словно хотел продемонстрировать командиру остатки былой военной выправки.
Какое-то время Толли молча смотрел ему вслед. Он хорошо помнил Симпсона. Отличный солдат, правда, ирландская кровь бурлила в нем, давая о себе знать порой в самый неподходящий момент. Приходилось удерживать парня от необдуманных поступков, уговаривать не лезть на рожон там, где не надо. Но вот что занятно! Симпсон прошел всю войну без единой царапины, побывал в таких передрягах и уцелел, а другие, те, кто был умнее, и лучше, и осторожнее, те полегли. Вот она, война! Толли тяжело вздохнул и с досадой швырнул в канаву недокуренную сигарету, словно хотел вместе с нею отбросить от себя прочь и невеселые мысли о прошлом. Зачем растравливать былые раны? Война закончилась два года тому назад, пора забыть о ней. Прошлое есть прошлое, надо думать о будущем.
Он поднялся по ступенькам и яростно надавил на кнопку звонка, словно желая выплеснуть одолевавшее его беспокойство. Прошло какое-то время, прежде чем дверь приоткрылась и на пороге возник седовласый дворецкий. Толли ни разу не видел его улыбающимся. Во всяком случае, в присутствии Толли дворецкий всегда был мрачен.
Вот и сейчас вид у него был угрюмый.
— Добрый день, Оукс! — Толли попытался обойти возникшее у него на пути препятствие, чтобы проникнуть в дом, но тщетно.
— Мисс Амелии нет дома, милорд.
— Напротив, мой друг! Она дома. Я собственными глазами видел, как мисс Мелчестер вернулась домой пару минут тому назад. Ты, видно, задремал в привратницкой, вот и не заметил, что молодая хозяйка вернулась.
— Прошу простить меня, милорд, но я повторяю: мисс Амелии нет дома.
Дворецкий явно не шутил, и Толли, который уже сумел-таки оказаться внутри, остановился и посмотрел на него с недоумением.
— Бог мой, Оукс, надеюсь, ты говоришь мне правду. Или же твои слова на языке вежливости означают, что мисс Амелии нет дома для меня.
Так прикажешь понимать, да?
— Как вам будет угодно, милорд!
— Что ж, пусть будет так! Три тысячи чертей! — Толли ощутил прилив бешенства, но усилием воли постарался взять себя в руки и даже рассмеялся. — И почему же такая немилость? Будь же человеком, Оукс! Скажи, из-за чего мы злимся на сей раз? Что случилось?