— Это хорошо. Мисс Эмис тоже вами довольна. Когда я сообщил ей, что забираю вас с собой, то она даже расстроилась при мысли о том, что лишится столь ценной помощницы.
«Пожалуй, ее больше расстроило не это», — подумала Джин. Отнюдь не потеря старательной машинистки, а то, что эта машинистка будет тесно общаться с НИМ! Ни для кого в офисе не было секретом, что мисс Эмис не просто обожает босса, но относится к нему с тем благоговейным трепетом, с каким почитают разве что святых. Даже Джин при всей своей неопытности поняла, какие чувства испытывает мисс Эмис к шефу.
— А что мисс Эмис еще сказала? — полюбопытствовала она.
— Пожелала нам всяческого счастья, — с неожиданной горечью в голосе ответил Толли.
— А она очень удивилась, узнав, что мы… что вы передумали жениться на мисс Мелчестер?
— Удивилась? Ну разумеется! Это уж само собой. Но лично мне показалось, что она даже обрадовалась. Мисс Эмис никогда не любила Мелию. Всякий раз, когда они встречались, сладкие колкости сыпались с обеих сторон.
— Сладкие колкости! Какое забавное выражение! — рассмеялась Джин.
— И очень точно описывает суть их взаимоотношений.
— Бедняжка мисс Эмис! Она ведь ради вас готова на все, лорд Брори!
— Толли! — тут же поправил он ее. — Нам уже пора начать обращаться друг к другу по имени и на «ты». Мы же договорились!
— Да, я помню, — устыдилась собственной оплошности Джин. — Но мне это кажется чересчур фамильярным.
— О, это только поначалу, — улыбнулся в ответ Толли. — Кстати, Джин, хочу тебе сказать, что у Мишеля ты держалась безупречно. Должно быть, во всей этой кутерьме для тебя многое было странным, но ты была поистине неотразима в его туалетах.
— Ах, лорд Бр… то есть я хочу сказать, Толли, у меня даже слов нет, чтобы выразить вам свою благодарность. Вы ведь накупили мне столько прекрасных вещей. Я и мечтать не могла, что когда-нибудь стану обладательницей таких красивых нарядов.
Джин мельком оглядела себя: элегантное пальто цвета небесной сини с бобровым воротником, маленькое шерстяное платье в тон пальто. Девушка буквально физически ощущала тепло, которое источала шерстяная материя. Она вдруг вспомнила, что, перед тем как отправиться с Толли на ужин, она, покидая ателье Мишеля Сореля, в последний раз взглянула на собственное отражение в зеркале. На нее смотрела совершенно незнакомая и очень красивая девушка. О, как же разительно эта девушка отличалась от той замарашки, которая еще совсем недавно влачила жалкое существование в доме своей тетки! Сколько раз, помнится, рассматривала она себя в треснувшем, потемневшем от времени зеркале, которое висело над комодом с бельем в ее комнатке, и видела в нем лишь бледное худое лицо, покрасневшие от постоянных слез глаза, подрагивающие от вечного напряжения и страха губы. А сейчас ее лицо словно освещено каким-то внутренним светом, глаза сверкают от радостного возбуждения, и легкая улыбка порхает на губах.