У дома Эван расплатился с носильщиком, совсем выбившимся из сил, пока он толкал тяжелую тележку, нагруженную дорожными сумками, которая часто застревала в узких переулках, а потом, толкнув, открыл перед ними дверь. Толпа, следовавшая за ними от самой рыночной площади, осталась на тротуаре снаружи, продолжая шуметь и переговариваться.
— Хотелось бы верить, что Вонтедж не видел прежде ничего подобного, — произнес Эван, вводя Лотту в дом.
— Ведь к этому вы и стремились, не правда ли? — спросила Лотта с легким пренебрежением в голосе. — Я еще только начинаю проявлять свою скандальность. А домик очень хорошенький, но Монастырская улица рядом с церковью — не слишком ли? Вы не могли придумать ничего более неуместного, дорогой?
— Уверяю вас, это еще далеко не предел моих возможностей, — рассмеялся Эван.
Он расстегнул пуговицы ее жакета и помог его снять. Платье Лотты на него тоже произвело впечатление: абсолютно белое, как наряд невинной девушки, впервые появившейся в свете, но с таким низким вырезом, что ее пышная грудь буквально переливалась через его края. Она выглядела как падший ангел. Взглянув на нее, никто бы не удержался от вожделения, а Эван даже и не пытался сдерживать свои чувства.
— Повернитесь, — скомандовал он отрывисто.
Он увидел, как глаза Лотты широко открылись.
— Эван, дорогой, я ведь только что приехала и хотела бы выпить чашку чаю, а не…
— Немедленно повернитесь, — повторил Эван. Ему была хорошо видна толпа, стоявшая на тротуаре, заглядывающая в окна, перешептывающаяся и любопытствующая, ожидающая столь же яркого зрелища, как при прибытии королевских особ. Не важно, что данному визиту очень не хватало королевской респектабельности.
Взгляд Лотты остановился на его лице. Эвану показалось, что она начнет спорить, но она медленно повернулась, оказавшись лицом к окну. Эван прижался к ней сзади, приподнял ее волосы, оголив шею, и опустил их вперед так, что они шелковистыми струями растеклись по плечам и груди. Обхватив ее под грудью, Эван стал целовать нежную шею и изгиб у плеча. Теплая и мягкая, она под его губами пахла солнцем и розами, пробуждая безудержное желание.
Эван чувствовал, насколько она напряжена.
— Расслабьтесь, — прошептал он.
— Еще в Лондоне я вам сказала, что не привыкла к зрителям, — недовольно пробормотала Лотта. — Это отвлекает меня. Толпа зевак всего в трех футах от дома, нас от них отделяют лишь оконные рамы. Я здесь всего пять минут, а вы уже выставляете меня как проститутку.
— Вы сами уже это сделали на рыночной площади, — ответил ей Эван. — Кроме того, вы здесь как раз для этого. Вы — моя любовница. Хотелось бы, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в том, что вы в восторге от этого, — приникнув к ее шее, пробормотал он. — Вы ведь уже приступили к роли скандальной куртизанки? Пора оправдывать свою репутацию.