Он совершил ошибку с Рэчел Коннери — ошибку, какую редко допускал. Он недооценил ее. Ее неприязнь к мужчинам и сексу оказалась гораздо глубже предложенной им игры.
Стелла говорила что-то об этом, но для нее вся жизнь была театром, где ей отводилась главная роль. В том, что ее третий брак распался, она винила свою лживую дочь. Виновника неудач браков номер один, два, четыре и пять отыскать не удалось, но Люк не сомневался, что, нажми он посильнее, Стелла и там обнаружила бы тот же след.
Отвлекшись на секунду, он взглянул на Рэчел. Как же она несчастна, эта женщина, которая никогда не плачет. Ей нужны годы терапии, материнская любовь, нужен нежный, терпеливый любовник, который позволит ей раскрываться не спеша, научит доверять чувствам.
Какое невезение, что на ее пути оказался он.
— Я отвезу тебя в город.
— С какой стати? — По крайней мере, у нее хватает ума не доверять ему. Боль и гнев не лишили ее осторожности, не затмили здравомыслие.
Ему удалось убедительно пожать плечами.
— Может, я чувствую себя виноватым.
— Сомневаюсь. — Она недоверчиво хмыкнула.
Он не обратил внимания.
— Меньшее, что я могу сделать, — это доставить тебя к твоей машине.
— А где она?
— Полагаю, Колтрейн оставил ее возле дома Эстер.
— Собираешься везти меня к Эстер? — с сомнением спросила она.
— Я же не сказал, что провожу до крыльца. Галантность джентльмена-южанина не беспредельна.
— А как насчет священной миссии? — съязвила она.
В попытке защититься она и раньше метала в него такие вот язвительные колкости, но эта, как ни странно, достигла цели. Рэчел, наверно, и не представляла, как близко подошла к правде. Впрочем, он и сам не был в этом уверен.
— Не спешу выступить в роли мученика, — ответил он. — Не сегодня.
— Возможно, как-нибудь в другой раз, — любезно отозвалась она.
— Хочешь подъехать до города или предпочитаешь тащиться несколько миль пешком в такую жару? — Он добавил нотку нетерпения. Скорее согласится, если решит, что он злится.
Она просто посмотрела на него. А вот глаза у нее совершенно необыкновенные, подумал Люк, сохраняя бесстрастное, слегка скучающее выражение. Именно они его и погубили. Он мог справиться с ее гневом, мог устоять перед ее телом и стерпеть ее колючий язычок. Но эти глубокие карие глаза, полные боли и ярости, отчаяния и дерзости, сражали наповал.
— За тобой должок, — ворчливо напомнила она.
Он уже забыл, о чем они говорили.
— Какой должок?
— Одна поездка. Можешь высадить меня за пару кварталов от дома Эстер.
Он протянул руку к ее запястью, и она отпрянула, словно от мокасиновой змеи.