Улыбается Эйлет. Высохшую руку привязала за спину, словно перед судебным поединком с заведомо слабейшей. Так и есть: получат ли свое другие сестры, еще неизвестно, а ее добыча — рядом и уже никуда не уйдет. Сида исполнила пожелание: показалась так, что у римлянина отпали последние сомнения в том, что Немайн была дочерью императора Ираклия. Эмилий говорит, что, даже приняв должность, сомневался. Даже после двойного признания взвешивал возможности двойного самозванства в сговоре с патриархом. И, видимо, с Господом! Признание–то в алтаре было.
Эйлет хихикнула, ладонью рот прикрыла. Со стороны глянуть — дите малое. Но ведь, правда, смешно! А что поделать, если любимый человек — римлянин? Они такие. А греки и того хуже. Для них человек всегда впереди Бога, и Эмилий до конца поверил Майни с Анастасией не перед лицом Бога, а тогда, когда две девчушки, забыв про императорское достоинство, бросились помогать человеку, больному той же хворью, что и Ираклий.
Гвен и Тулле — хуже. Их желания противоречат друг другу. Вылезло, когда до «Головы» подробности королевского приветствия добрались — а слухи бегают быстрей колесниц. Вот и гадают: кого сестра–сида предпочтет? Или ухитрится затравить и того зайца, что в горы побежал, и того, что в болоте укрылся? Сидят злые, а Сиан их отчитывает: мол, зачем младшенькую мельтешить заставляете? Нехорошо это!
Вот и угловая башня, навстречу выросли стены вытянутого цирка. Сестра–сида хмурится. Что не так? Тристан опоздал… На него не похоже, обычно является загодя. Но — семеро одного не ждут!
Возле маленького, всего в три этажа, колизея пристроились колесничные конюшни. Запахи обычные — навоз, конский пот, смазка. Вот одну вывели на песок — перетягивают веревочный торсион, осматривают ободы. Интересно, сколько боевых колесниц в Диведе теперь, после зимнего похода? Благодаря подвеске из скрученных веревок и малой баллисте колесница снова стала оружием, грозным, но ох и дорогим!
А еще — вызывающим ревность у рыцарей, полгода тому назад бывших самым дорогим и боеспособным родом войск. Вот и теперь сэр Ллойд не преминул заметить:
— В бою их защищать приходится. Нам!
— Так у нас, в Кер–Сиди, колесничие — дамы, — откликнулась Немайн, — не грех и прикрыть. Или скажешь, что болты, бьющие в два раза дальше луков, на поле боя — лишние?
— Нет. Но я предпочел бы прибавить к дружине четырех таких девочек, как Вивиан, а не колесницу! Одна нам нужна, тебе же нельзя ездить верхом. Гейс. А больше — излишество.
Слово произнесено, сида замолкает, вступает Эйра.