Она шагнула к соломенному чучелу, ее рука взлетела — не с оружием, с простой прямой палкой. Опустилась — медленно, так, чтобы всякий мог рассмотреть подробности.
— Вот, — сказала, — самый простой удар. Вы, добрые сэры, за такой долго ругали бы ученика–оруженосца — я ударила без «потяга», да и прикрыться от такого легче легкого. Но это — удар, просто удар — сам по себе. Что в нем прямого? Мое плечо неподвижно, кисть проходит заметный путь, клинок близ рукояти — немногим больший, а клинок вдали от рукояти — очень большой. Разный путь, разная скорость. Вы должны были заметить — при ударе меч словно оживает, желает выпрыгнуть из руки назад, давит на кисть в области мизинца. Почему? Он желает уравновесить скорости. Не очень–то ему нравится — рубить. Он создан для укола. Удар сам по себе крив, и, хочешь не хочешь, приходится «кривить» прямое оружие. Увы, на это приходится тратить силы и время. При рубке бегущих это не столь уж важно, а во встречном бою? Ударить первым значит выжить и победить. Получается: рубить прямым мечом — обманывать собственное оружие, а обман ослабляет. Потому более верный путь — взять в руки искривленное оружие. Не сильно искривленное — ровно настолько, чтобы само хотело рубить! Вот так!
Разжала кисть — и, не успела палка упасть на землю, дернула из ножен шашку. Проблеск клинка — чучело развалено пополам все тем же простым ударом.
— Меч бы завяз.
Обнаженный клинок отблескивает розовым, словно помнит, что закален в крови — хозяйки, двух ее учениц и кузнеца, создавшего шедевр.
Это и было главное. Приемы рыцари знают сами. Сумеют — упростить, приспособить, приноровить. Немайн будет только давать советы.
— Скорость для шашки важней силы. Неужели, сэр Кей, ты не чувствуешь, как оружие идет за рукой?
Есть и недовольные.
— Это оружие годится только для рубки…
И те, кто их опровергает:
— Острие хорошо заточено, вес — прямо перед рукой… Нет, сэр Берен. Колоть тоже можно, хотя и хуже, чем добрым мечом.
— Зато оно в защите ловче!
Скажи это мужчина, быть может, кто и постарался бы высмеять. Но острой сталью прикрывается Вивиан.
— Доблестные сэры, а ведь рубка — важней всего со стременами. Надо бы верхами попробовать. А?
Основной рыцарский бой — конный, и тут спешенная гейсами сида не советчица. Эмилий тоже взлетел на коня — проверять, как работает кривой клинок с приемами трапезитов. Зато у Немайн нашлась другая работа… и римлянин все оглядывается на невесту, что расцветает на глазах — с каждым новым движением. У нее клинок, чуть отличающийся от прочих — такой же искривленный, но рука словно спрятана в корзинку из стального кружева. Верно, однорукой щита не носить, но новое оружие позволяет защитить себя почти так же надежно. Это не значит, что Эйлет придется снова ходить в походы, найдется служба и дома. Но никто не посмеет сказать, что однорукая числится полноправной лишь в память о былой доблести!