— А что понятней? Ну вот, пример: если для всякого эпсилон существует такое лямбда, отличное от нуля, что для любого пси менее лямбда… Ты пришла! Здравствуй, Немайн! Я — это ты.
Именно так и считает. Раньше даже не здоровалась: к чему с самой–то собой? Пророчица — часть богини. Не такая большая, как рука или нога, но за палец сойдет… Так что простое приветствие — большой шаг вперед. Может быть, когда–нибудь Нион Вахан с удивлением поймет, что она — это она, и что индивидуальность не мешает быть частью чего–то большего, если это большее стоит того. Но теперь рыжая и ушастая рада и такой малости, как здравица.
— Я пришла. Доброго тебе утра, Нион. Мне кажется, что Аристотель понятнее тем студентам, кто пришел к нам взрослым. Да и остальным не повредит.
— Мне понятней математическая.
Разумеется. Про Аристотелеву рассказывает друид, а ватесса до сих пор побаивается друидов, хотя ирландские мудрецы не имеют ничего общего с чудовищами, которые лишили девочку детства. Математической учит предмет обожания… хорошо, что уже не обожения. Значит, интересней. Значит, полное доверие учителю. И — никаких пережитков античности в голове. Хорошая ученица. Беда в том, что другую такую в седьмом веке отыскать вряд ли получится.
— Тебе, Луковка, — «Нион» это чуть исковерканное «нионин», лук, — да. Но ты это я. Значит…
— Тебе тоже?
— Точно. Но мы с тобой — не все.
— Забыла! Опять…
Немайн улыбается. Действительно, «я — это ты».
— Я тоже временами забываю. Заметишь — напомни, хорошо?
Серьезный кивок.
Вот чем хорошо кельтское язычество: боги вовсе не непогрешимы. И если богиня — пусть решившая жить с людьми и крещеная, но, с точки зрения Луковки, все равно богиня — просит проверить, не наделала ли она ошибок, бывшая жрица охотно проверяет. И находит! Вот и теперь — насупилась.
— Похоже, тебе кто–то и без меня напомнил и вряд ли просто сказал. Опять неприятности на стройке?
— На производстве ветряков. Сида в поход — пропитку дерева прекратили. Думала — украли состав. Нет, в подвалах башни каждая бочка на месте. Нетронутая. И ведь объясняла: пропитка нужна, чтобы дерево не разбухало и не гнило. Нет. Что на них нашло?
Луковка вздыхает.
— Злого умысла не вижу. А ты?
— Тоже. Но терпеть самовольные отклонения от техпроцесса? Нет уж. Загляну к Анне, она как раз читает простые волшебные вещи…
Анна — старшая ученица и самая матерая ведьма в округе. Не в смысле характера, а на деле. Зелья — лекарства и яды, огромный врачебный и ветеринарный опыт. Сама себе лучшая рекомендация: в раннем средневековье люди стареют рано, а она, на четвертом десятке, — красавица, каких поискать, светлая голова. Второй человек после Луковки, что обладает техническим мышлением. Картина мира у нее в голове еще та: подобия, Силы, истинные имена — но ведьминские понятия на диво удобно срослись с инженерной наукой двадцать первого века. Теорию решения изобретательских задач, например, ведьма применяет изящней наставницы — может быть, потому, что у нее в голове нет готовых рецептов, что человечество накопило за полторы тысячи лет. Так и выходит, что наставница учится у собственной ученицы и надеется, что Анна сумеет перевести науку на язык, который поймут в этом веке.