Ткацкие станки проверять не стали. Сунулись только в валяльни. Труд сукновала — один из самых тяжких… Только и здесь мастер больше смотрит за машиной, чем занимается ручным ремеслом. Да сила ветра вместо силы воды: сукновальня не меха, остановится на время — горе невелико. И никакой волшбы, не считая машин. Только огромные деревянные столпы, словно великаньи ноги, пинают тюки с шерстяной тканью. И не злы они вовсе, только их равнодушие страшней любого гнева. Попади под них человек — так же безразлично перемелют в кровавый куль… А вот у молота душа воинская, недаром оружием занят — он–то бьет то, что может держать удар.
А что у машин есть души, хоть не людские и не звериные — точно. Те же ветряки — без сомнения живые. Смотритель рассказал, что собранные без Немайн машины вышли неправильными, скрипели, словно бы зубами, ломались. Вернулась — и все вернулось. Если ветряк от начала правильный, ничего ему не надо, кроме ухода и ветра. Раз построил — служить будет и внукам… Заглядывала ткачиха: у их гильдии и на торговлю сукнами привилегия.
— Новеньким интересуетесь? — спросила, — Вот вам, чего не жалко: пуговица.
Ткнула в лиф платья. Ну, это Окта уже видел. Даже в церкви слышал проповеди: мол, теперь у блудниц, носящих платья с вырезом ниже ложбинки, нет оправданий, что детей кормят! Пуговицу–то расстегнуть недолго. Значит, благочестивая жена может и под горло застегнуться. А то, как сида, и шею захватить стоячим воротом. Лиф с застежкой на пуговицах — вот фасон, одобряемый Церковью.
Оказывается, это не столько для святых отцов, сколько для ткачих: это у них грудь в разрез норовит выскочить, а ведь за станком и королевы стаивают! Ткать гобелен — куда здоровей, чем губить глаза вышивкой. В Мерсии дамы додумались прелести отдельной полосой ткани прихватывать. Хорошо, только детей кормить мешает…
Так что до недавнего времени камбрийки мирились с поношениями в проповедях. Но если за обычным, стоячим, ручным станком выскочившая грудь ничем, кроме епитимьи, не грозит, то в Кер–Сиди станки новые, лежачие, и работают сами, не от человеческих рук.
— Утягиваться — тесно! — отрезала камбрийка. — Пуговки лучше… А потом, мы, конечно, добрые христианки и ничего такого на уме не имеем, но петелька может и соскочить. Случайно! Главное, не на рабочем месте. Иначе… Открывали мастерские — Эйра–ригдамна пела песнь машин! Немайн сама хотела, но упросили сестре доверить. Голос Неметоны — оружие. Понятно, что постарается никого не задеть — а вдруг? Так же, как с машинами: