– Спрошу. Ты можешь себе представить, я его с шестнадцатого года знаю.
– Кого? Паулюса?
– Суровцева.
– Это как так?
– А вот. Он меня к солдатскому Георгию представлял. Сам и вручил.
– Ты смотри. Чего только в жизни не бывает! И в каком же он тогда был звании?
– Помнится, в капитанах ходил.
– А то что у Колчака он уже генералом был, ты знаешь?
– Шутишь, – в свой черёд удивился Георгий Константинович.
– Какие шутки! А потом ещё и у Будённого воевал.
– Удивил ты меня, Александр Михайлович. Очень удивил.
– Так и сам в своё время удивился.
– А что за история у него с Мехлисом приключилась?
– История забавная, – с улыбкой ответил Василевский. – Лев Захарович решил по обыкновению «подровнять генерала». А тот даже и не понял, кто перед ним. Комиссар да комиссар… Хоть и корпусной. Да ещё и хамит генерал-лейтенанту, представителю Ставки. А с Суровцевым автоматчики из НКВД. Ну и закончилось дело «стой, стрелять будем!». Ещё и очередь из автомата дали поверх головы. Мерецков рассказывает, товарищ Мехлис чуть в штаны не наложил.
– Хорошо, – рассмеялся Жуков. – Хоть кто-то нашёлся, кто ему, псу, место указал…
В ожидании генерала маршалы разговорились. Вспоминали Гражданскую войну. В который раз, не без радости, удивляясь, что оказались именно в Красной армии. Их личный опыт в изобилии давал примеры столкновений и стычек с подобными себе офицерами и унтерами, воевавшими по другую сторону фронта.
– И ты представляешь что, – продолжал свой рассказ Жуков, – я его нагоняю, чтобы рубануть, и не замечаю, что он шашку левой рукой перехватил. Я уже и замахнулся. А он чуть приостановил коня и с левой переписал мне поперёк груди – я из седла колодой и вылетел. На простой казачий приём, как мальчишка, попался. Полушубок, сука такая, аж до нательной рубахи рассёк. Если бы не мой ординарец, дорубил бы, нечего делать… Грудь потом месяца три ныла…
– Разрешите? – спросил, входя в кабинет, Суровцев.
Двадцать километров из Красногорска до Москвы генерал преодолевал ровно час. Может быть, в другой раз начальник Генерального штаба и отчитал бы подчинённого за нерасторопность, но сейчас не стал этого делать. Лишь заметил:
– Ждать себя заставляете, товарищ генерал.
– Виноват, – без пререканий и разъяснений повинился Суровцев.
Жуков предпочёл не вмешиваться. Он с интересом наблюдал за своим бывшим начальником по царской армии и нынешним сотрудником оперативного управления советского Генштаба. В последний раз он видел его в приёмной Сталина летом 1941 года.
Был Суровцев тогда без знаков различия и только что вышел из кабинета Сталина, где, так получалось, беседовал с вождём наедине. Узнали они тогда друг друга сразу, но у обоих хватило ума не выдавать своё давнее знакомство. Тем более в присутствии начальника разведки НКВД Фитина и секретаря Сталина – Поскрёбышева. Теперь Суровцев был иным. Не знай Жуков его биографии, мог бы поразиться и выправке и внешности генерала. Как ни странно, погоны, почти старорежимного образца, не вступали в его внешности в противоречие с советским орденом Красного Знамени и совсем уже современным орденом Александра Невского на груди. И даже юбилейная медаль «Двадцать лет РККА» не казалась несуразной на генеральском кителе с погонами, с первоначальными обладателями которых и сражалась рабоче-крестьянская Красная армия.