— Откуда... откуда тебе известно это имя?
Я будто не услышала вопроса.
— Рики Роберт Джордан. Семнадцать лет. Элементал Воздуха с серьезным биполярным расстройством. Милое, но, судя по всему, сбившееся с пути дитя. Вам на самом деле не следовало связываться с ним, Эвелин.
Психиатр так сжала длинную золотую ручку, что от напряжения пальцы хрустнули в суставах. Санитар нахмурился. Его взгляд перескакивал с меня на Эвелин, будто мы с ней играли в словесный теннис. Джексон и три других пациента, запертые в закоулках помутненного сознания, сидели возле меня — пускали слюни, издавали булькающие звуки и бормотали что-то нечленораздельное.
— Поправочка, — продолжила я. — Вам не следовало превращать Рики в свою игрушку из психушки. Вы, верно, не на шутку испугались, когда до парня наконец дошло, что вы не бросите мужа ради него? Он пригрозил, что расскажет родителям, как вы соблазнили его, да? Соблазнили так же, как и всех остальных привлекательных подростков — своих пациентов. Поэтому вы напичкали его галлюциногенами и отправили домой, к родителям?
Эвелин часто и тяжело дышала. Пульсирующая жилка на ее шее трепетала, как нежные крылья колибри.
Я наклонилась, перехватывая ее испуганный взгляд.
— Мамочке и папочке Джордана не понравилось ни то, что у Рики случился психотический срыв, ни то, что он повесился в собственной гардеробной. Но в предсмертной записке он написал, что не может жить без вас, Эвелин.
Обычно я не разыгрывала такой спектакль. Слишком избито. Если бы я придерживалась нормального порядка действий, то проникла бы в психиатрическую клинику, убила Эвелин и слиняла прежде, чем обнаружат ее тело. Но Эвелин Эдвардс должна точно знать, за что умрет — таково одно из условий этого задания. Выполню его и получу полмиллиона долларов сверху.
— Вот почему я здесь. Вот почему вы умрете. Не с тем трахались, Эвелин.
— Охрана! — завопила доктор.
Последнее слово в ее жизни. Я резко взмахнула рукой, заточка сверкнула в воздухе, пролетела через всю комнату и вонзилась в горло Эвелин, пробив трахею. Бинго. Крик перешел в свистящий хрип. Эвелин сползла с пластикового стула и повалилась на пол. Обхватив рукой заточку, она выдернула ее из горла. Кровь потекла по ковровому покрытию, образуя затейливые узоры, похожие на абстракции Роршаха[1]. Глупый поступок. Оставь Эвелин все как есть, прожила бы лишнюю минуту. Санитар чертыхнулся и бросился на меня, но я оказалась проворнее.
Схватила с пола золотую ручку Эвелин, вскочила и вогнала ее прямо в сердце противника.
— Теперь разберемся с тобой, — прошептала я ему на ухо, пока он извивался и корчился подо мной. — За тебя мне никто не заплатит. Но, учитывая тот факт, что ты ловил кайф, насилуя пациенток, будем считать, что я исполнила свой долг. Ради, мать его, общественного блага.