Катя, я нечасто пишу тебе, но верь мне, я часто о тебе думаю и мыслью своей не перестаю тебя ощущать как дорогой свет, неразлучимый с моей душой.
Вчера, когда я лег на диван с египетской папироской и стал о тебе думать, у меня возникло стихотворение «Скит», которое посылаю. Прилагаю также два стихотворения, появившиеся в «Утре России».
Был сейчас у Цейтлина. Достал по случаю очень хорошего чая. Пошлю тебе при первом случае. Колбаски, вернее, колбасищи, посланные Ниникой, получал вчера на Мясницкой вместе с Нюшей. Они превосходны. Вообще, всеми твоими посылками мы оживляемся весьма, весьма. За чаем всегда лакомлюсь черными сухарями. Здесь все припасы очень дороги, и жизнь была бы мне невыносимо трудна, если б не эти случайные заработки газетные, которые всегда к самой надобности подходят и стирают острую грань нужды.
Милая, мне все же грустно, что мы порознь. Но чаю скоро быть с тобой и с Ниникой, которую целую. Обнимаю тебя и люблю всегда и по-прежнему. Твой К.
1917. 18 октября. 2 ч. д. Москва
Катя милая, я несколько уж дней собирался тебе писать, но всю эту неделю была страшная путаница. Миррочка, читающая «Дон Кихота», одним своим донкихотовским поступком чуть не сделала того, что могла совсем проститься с жизнью. Раз вечером в Машковом переулке забрался в кухню какой-то пришлый котенок. Она, конечно, приютила его, но ночью, под утро, когда меня не было, котенок этот, издав вопль, помер. На Миррочку это произвело такое сильное впечатление, что босая, в одной рубашке она выбежала на двор и стала искать подходящее место, где бы его похоронить. Место было найдено, она оделась и в палисаднике выкопала могилку, схоронила его, поставила на холмике крест из двух палочек, пела песни к солнечному богу Ра и разные заклинания, а вечером сама слегла с 40 градусами. Доктор определил тиф. Но не решался сам точно утверждать это. Пригласили другого, Лунца, и он заподозрил сперва тиф, потом дифтерит — и наконец вчера выяснилось, что у нее только тифозная ангина. Опасности нет, но придется лежать еще с неделю. Хлопот было довольно, и сейчас она очень капризничает.
У меня нового ничего нет. Жду телеграммы или письма от Киры со сведением, где она будет делать операцию и когда в точности. Печатают меня в газетах: «Утро России», «Республика», «Русская воля». Я просил редактора «Русской воли» высылать тебе газету. Доходит? И продолжаешь ли ты получать «Республику»? «Утро России» я переадресовал. Мне надоело печататься в газетах, и я пишу теперь меньше, а скоро, верно, исполнятся твои предсказания, что совсем замолчу. Я слишком глубоко презираю все, что делается теперь в России. Уезжать из России, однако, не хочу еще, хотя сейчас мог бы: Катаками мне сказал, что Токийский университет, конечно, был бы рад дать мне кафедру с полной свободой выбора тем. Может, позднее я этим воспользуюсь. О Норвегии сейчас трудно решить. Вероятно, и она скоро будет втянута в мировую войну, которая перед концом своим обнимет весь земной шар. Я думаю, что она кончится этой весной.