Уилл опустился на нее, упираясь ладонями в матрас, и посмотрел ей в лицо. Она подняла на него взгляд. Глаза ее сверкали в тусклом свете фонаря.
— Ты так прекрасна, — хрипло прошептал он с благоговением, пораженный тем, как свет фонаря играет на ее медово-сливочной коже. Она была такой невероятно красивой. Такой цветущей. Такой непорочной. В мире не было никого, подобного ей.
Он склонился к ее грудям. Ему бесконечно нравились эти части ее тела — символ ее женственности. Такие пышные, такие изысканные. Он целовал их, упиваясь их сладкой упругостью. Она ахнула, когда его язык коснулся их чувствительных вершинок, превращая их в тугие бутоны, которые он ласкал губами, заставляя ее тело изгибаться от удовольствия. Для него.
Столько лет прошло, а он был единственным мужчиной, касавшимся ее подобным образом. Осознание этого должно бы было пристыдить его, на его взгляд, потому что сам он был не столь безупречен. И все же в самой глубине души он невольно почувствовал гордость. Эта прекрасная утонченная женщина принадлежала ему. И никому иному. Только ему одному.
Его ладонь скользнула между ее ног. Мег уже была влажной, готовой его принять, и Уилл улыбнулся про себя. Улыбнулся от чисто мужского удовлетворения. То, как он ласкал ее груди, возбудило ее.
Он снова поцеловал ее, двигая рукой между ее ног. Она пылко отозвалась на его ласки. Дыхание ее участилось, ладони блуждали по его телу.
Он раздвинул ногой ее бедра, расположив свой жезл у ее входа, и так задержался на какое-то время. Жар разлился по всему его телу. Потом он неспешно проник в нее. Ее лоно с готовностью приняло его, плотно обхватывая его жезл. Тесное жаркое влажное объятие — момент чистого чувственного наслаждения.
Он не спешил, погружаясь в ее сладкие глубины, упиваясь охватившим его восхитительным блаженным чувством.
Двигаясь внутри ее, он взглянул ей в лицо и увидел, что она смотрит на него. Любовь светилась в этих скрытных серых глазах. Как бы Мег ни таилась, ни отгораживалась от него, она его безусловно любила. Ее глаза не могли лгать.
Внутри у нее постепенно нарастало напряжение, и наконец все тело ее напружинилось. Она вскрикнула и выгнула спину. Уилл застонал, когда ее внутренние мускулы сжали его жезл, но он подавил порыв освободиться и пережил бурю вместе с ней.
Когда ее содрогания затихли, оставив ее еще более горячей и влажной, чем прежде, он снова начал двигаться, проникая все глубже, в более быстром темпе. Напряжение в основании его позвоночника быстро нарастало. Долго ему не продержаться. Продолжая энергично двигаться, он запустил пальцы в ее шелковистые белокурые волосы и уткнулся в них лицом, вдыхая неповторимый аромат сахарного тростника.