В какой момент он обнаружил пассажирку?.. До Оуэна?.. После?
Тайна их существования там, наверху, на шлюпочной палубе…
Ухищрения, чтобы ее не обнаружили… Перешептыванье… Женщина иногда приходила размяться к нему в каюту… А он, Оуэн, должно быть, казался им каким-то пугалом…
Какую они выдержали борьбу этой ночью в таитянской хижине, затерянной среди зелени!
Наверное, он не хотел оставаться здесь? О чем он ее умолял? Чего ждал от нее?
Они спали порознь. Она, не стыдясь, совершала перед ним туалет, купалась в лагуне, пока он звал ее с берега.
— Когда днем он увидел пароход, разразилась новая сцена, — рассказывал Кекела. — Они почти не ели. Женщина легла, а он нервно расхаживал вокруг дома… Час назад подъехала машина — господин Оскар и второй, которого ты знаешь… Они захотели поговорить с женщиной… Сначала казалось, что молодой человек не пустит их — ляжет поперек двери… Они насмешливо поглядели на него… Вошли внутрь. Им было неважно, что она спит.
Они долго говорили с ней, и, слушая их, она встала, надела платье, снова причесалась.
Господин Оскар вышел поговорить с радистом. Они пошли вдвоем по дороге, а те остались в доме.
Молодой человек опустил голову… Не знаю, что ему говорил господин Оскар… Думаю, он не слишком старался его утешить, понимаете?
Он хотел увезти женщину, но без спутника… Он должен был запугать его, наверное, сказал ему, что если он вернется в Папеэте, его поймают и посадят в тюрьму… Потому что он не имел права оставлять судно…
Женщину посадили в машину… Ты ее видел… А его оставили здесь.
Кекела смеялся. Толстуха смеялась. Для них эта история была все равно что кино — для европейца. Забавный, ничего не значащий эпизод. Им были неведомы душевные терзания.
— Где он сейчас?
— Заперся в комнате. Лежит на кровати одетый, уткнувшись в подушку. Видно через окно. Он плачет и изредка говорит сам с собой.
— Я хотел бы увидеться с ним.
— Мамма Руа не против. Но я не знаю, откроет ли он дверь.
На него смотрели с любопытством. Теперь должна была произойти еще одна сцена, и им не терпелось узнать — а вдруг она будет забавнее предыдущих?
Оуэн опорожнил стакан, для солидности зажег потухшую сигару и спустился по ступенькам, отделявшим веранду от сада. Они смотрели, как он идет. Он прошел к хижине, отодвигая длинные листья банановых деревьев, и постучал в застекленную дверь. Мужчина уже не лежал, он был на ногах. Наверное, он знал о появлении Оуэна. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга сквозь стекло, потом дверь распахнулась.
— Это вы! — произнес радист с ненавистью. Затем продолжил с горькой усмешкой: